Лиззи любила своих кузин, что старшая, что младшая, которой недавно исполнившись четырнадцать лет. Обе милы, обе от рождения блондинки, модный цвет этого века. Обе тихие, скромные. Элизабет радовало, что с такой матерью, кузины оставались чистейшими существами, что про себя она не могла сказать. Но за свой нрав Элизабет часто сносила наказания от тети.
Уильяма забавляла эта малышка, находчива, с пытливым умом. Смешным, но очень милым лицом.
- Мы с вами не знакомы, полагаю, так как при мне вы бы не сквернословили о герцоге? - улыбнулся он.
- Ну раз вы его друг, вы просто обязаны передать ему наш разговор и спасти бедолагу. Разве что, если это не любовь.
Уильяму захотелось рассмеяться, обнять эту чудную головушку, выдававшую дерзкие идеи, закружить девушку в объятиях и расцеловать. А вот последнее было лишним.
Давненько ему приходилось удивляться новому знакомству. А смеяться - подавно.
- Где твоя кузина? - услышала Лиззи около их укрытия, голос тетки. Та обращалась к пунцовой Лилии, - небось опять на воздухе, или в библиотеке?
- Право матушка, она пошла освежится, она не хотела отходить от нашей милой компании.
- Милой? - еще больше взбесилась тетушка Лия, - да она оскорбила мисс Розменталь, намеренно...
Элизабет поняла, что опять осталась без завтрака. Тетя любила оставлять племянницу без еды в качестве наказания. Даже дядя по началу пытался это прекратить, но в этом не было проку. Дядя по натуре человек тихий, мирный, наверное, дочери в него характером - мягкие.
Но тетка правила в доме, изводя прислугу и пренебрегая родственницей приживалкой, как называла она Элизабет.
Ничего, когда-нибудь это закончится. А сейчас, надо стерпеть. Как обычно. Лиззи привыкла.
- Благодарю за момент радости, мне пора, - сглотнув, выдохнув тяжело, постаралась, как можно живее произнести Элизабет, - дайте мне слово, что спасете своего друга от участи связать свою жизнь с той леди.
Последнюю фразу она постаралась произнести, как шутку, но вышло как их общий секрет, что в конечном итоге, тоже неплохо.
Представили
Девочка упорхнула, шелестя бледной юбкой, оставляя после себя легкий хрустальный аромат цитрусов и мускуса. Уильям улыбнулся, в очередной раз за эти пару минут.
Эта несуразная девчушка смогла за две минуты перевернуть его мир. Все-таки остались интересные экземпляры в скупом и нудном лондонском обществе.
Он вышел из своего укрытия, дописав последние заметки на куске непонятной визитки, сунул ее в карман. Он часто делал записи, они помогали синхронизировать его насыщенную жизнь. Шестой год шел с того момента, как он спустился с палубы своего корабля. Отца не стало, матушка и так переживавшая о судьбе сына, совсем сдала позиции, после потери мужа. Уильям знал, что когда-нибудь свои странствия придётся прекратить, и стать достойной заменой отцу, но не думал, что так скоро. Море было его домом, его стихией. Заработав славу, не только на родине, также на просторах стран экспортеров. Он ступил на английскую землю приумножая свой, и так не малый капитал, но и заработав уважение короны.
Оставить любое поприще не вышло, на суще имелась возможность руководить своими суднами. Так же отцовская должность в палате лордов, перешедшая к Уильяму, занимала оставшееся свободное время. И конечно неутешная в горе мать, желавшая сыну счастья и мечтавшая, с момента возвращения отпрыска, о внуках и достойной невестке.
На этот раз, матушку пришлось сопровождать на бал у Стенваров. После разговора с одним из членов парламента, который вечно норовил навязать сотрудничество. Уильяму пришла идея, как удовлетворить лорда и не понести потери. Идею необходимо было записать. В тишине. Не найдя лучше укрытия, Уильям скрылся за вазой, выцарапывая ее на первой попавшийся бумаге.
Решив на следующий день взвесить все плюсы и минусы, запрятал бумагу в карман, вышел в зал.
Отыскав глазами новую знакомую, оказалось проще простого. Своим невзрачным, но модным нарядом, она выделалась в толпе расфуфыренной аристократии.
Та находилась в углу с кажется миссис Лией Бейл, которая в свою очередь своей ручищей держала ее запястье и по всей видимости читала морали. Так как девушка стояла с низко опущенной головой. Отчетливо была видна нагнутая шея, уже не обрамленная завитушками, цвета молочного какао. Плечики, в вырезе бледного платья, казались поникшие и тонкими.