Александр освободился из рук Бороздина и Елизаветы. Он подошёл к окну, отодвинул тяжёлую штору и всмотрелся в глухую тьму. Кое-где прочёркивались огоньки факелов, да горели бессменные фонари у парадного подъезда Михайловского замка.
Наследник повернулся, обнял Елизавету и отошёл с ней в угол комнаты, где стоял большой мягкий диван. Бросившись на него, он уткнулся ей в плечо и горько разрыдался.
Елизавета тоже не сдержала слёз, но обнимала Александра, целовала его лицо, бормотала какие-то слова утешения.
Отчаянию Александра, казалось, не будет конца.
— Как они посмели, — шептал он, — как они посмели, теперь все назовут меня отцеубийцей...
— Нет, ты ни в чём не виноват, — твёрдо выговорила Елизавета, — ты не приказывал этого, они сами, как варвары, нарушили слово, данное тебе. Успокойся, Александр, что сталось, то сталось, сама судьба обрушила на нас этот удар. Будь твёрд, подними голову, Россия дождалась своего молодого русского царя. Ты будешь самым прекрасным из государей, ты станешь надеждой и опорой всего русского народа...
Она бормотала и бормотала эти успокоительные слова, но и сама понимала, что этот удар тяжело отразится на её муже, что всю свою жизнь он будет считать себя несчастнейшим из людей, поднявшим руку на своего отца.
В комнату влетел молодой поручик Полторацкий. Теперь в кабинет великого князя, а ныне императора, заходили все, кто хотел, никому не было запрета.
— Ваше императорское величество, — отдал честь Полторацкий.
Очень бледный — Елизавета видела, какого труда стоит ему каждое движение, — Александр поднялся с канапе, замахал руками на поручика.
— Что ты, что ты, Полторацкий, — голос его срывался, переходил на шёпот.
И тут из-за спины Полторацкого вынырнули граф Пален и высокий, сухой Бенигсен, одетый в парадный мундир.
Оттолкнув поручика, Пален быстрым шагом приблизился к Александру. Елизавета не слышала, что сказал он на ухо Александру, различила только гневные и резкие слова мужа:
— Как вы посмели! Я этого никогда не желал и не приказывал!
Его лицо исказила страшная гримаса боли, отчаяния, негодования. Он без сознания свалился на пол.
Елизавета подскочила было к мужу, но Граф Пален встал на колени у самого лица Александра и проговорил ему прямо в то ухо, которое ещё хорошо слышало:
— Ваше величество, теперь не время предаваться отчаянию... Сорок два миллиона человек зависят от вашей твёрдости.
Полторацкий с изумлением глядел на всю эту сцену: молодой и быстрый, он не мог понять, что происходит, почему император в таком волнении...
Пален резко махнул рукой:
— Господин офицер, извольте идти в караул! Император сейчас выйдет...
Полторацкий выскочил за дверь.
Вдвоём с Елизаветой Пален поднял ослабевшего Александра. Елизавета гладила лицо мужа, нежно целовала его бледные, без кровинки, щёки.
— Что случилось, то судьба, покорись, Сашенька, — шептала она.
— Покажитесь народу, — тихо сказал Пален, — после будете предаваться горю...
Александр с негодованием взглянул на Палена.
— Да-да, — твёрдо произнёс Пален, — хватит ребячиться, идите царствовать, покажитесь гвардии...
— Да, Сашенька, да, граф прав, это надо сделать безотлагательно, — повторила и Елизавета, — теперь ты император, от тебя зависит вся Россия, ты теперь отец русского народа, будь твёрд...
Александр поглядел на Елизавету. В его глазах было столько боли и страдания, что слёзы снова полились у неё ручьём. Первое столкновение с действительностью оказалось таким грубым и безжалостным — он не привык к ударам судьбы. В эту минуту она представлялась себе сильнее и мудрее: она уже пережила страшное предательство, неизмеримое и неотвратимое, где ей уже не думалось, что судьба — это роза без шипов, она знала, что в жизни случаются подобные трагические минуты, что к ним надо быть всегда готовым.
— Благослови тебя Бог, — перекрестила она Александра.
— Идёмте, идёмте, — торопил Пален.
За руку он почти потащил Александра. Тот безвольно следовал за ним.
Весь караул Михайловского замка уже выстроился перед парадным входом во дворец.
Александр, сопровождаемый целой свитой адъютантов, Паленом, Бенигсеном, вышел на крыльцо, едва не упал опять, но был поддержан под руку Паленом.
Караул замер перед новым императором. Александр еле выдавил из себя тихие слова:
— Батюшка скончался от апоплексического удара. Всё при мне будет, как при бабушке...
Громогласное «ура» раздалось в ответ и крики: «Виват государь император Александр Первый!»