Прошли первые восторги от молодого красивого русского царя, лучше всех танцевавшего на балах, изящнее всех державшегося в седле, отменили десятки указов и манифестов, все запреты прежнего царствования, столичная публика насладилась круглыми шляпами и лёгкими, вошедшими в моду французскими платьями, возможностью лихо проезжать мимо царской коляски без поклона, исчезли полосатые будки у въезда в старую и новую столицы, и жизнь снова вошла в полосу буден, обыденной работы и дел, хоть и перемежалась роскошными праздниками и приёмами в царском дворце.
Очнулась от траура и Мария Фёдоровна и взялась за прежнее — за интриги, сплетни, плутни.
Граф Пален присвоил себе всю военную и гражданскую власть, разъезжал в карете шестериком с гербами и флагами и считал, что ещё немного — и он подчинит себе самого императора, не говоря уже о придворных кругах.
Но Александр ускользал от сильного влияния человека, сделавшего его императором: то ли не слышал половины того, что говорил Пален, потому что был туговат на ухо, то ли выжидал, окунувшись в море удовольствий, удобного момента, чтобы освободиться от гнетущей опеки генерала.
Странным образом распоряжается жизнь судьбами людей: чаще вместо благодарности за сделанное дело награждает их опалой и несчастьями.
Пален не уставал восхвалять себя, на всех перекрёстках кричал он о величайшей услуге, которую оказал государству и человечеству, но решительно отгораживался от «гнусных убийц» и твердил, что сам не принимал никакого участия в убийстве императора.
«Я не был ни свидетелем, ни действующим лицом в его смерти, — чем дальше, тем чаще твердил Пален, — хотя я, конечно, предвидел его кончину, но не хотел принимать участия в этом деле, так как дал слово великому князю».
Но Мария Фёдоровна до тонкости разузнала все детали убийства своего мужа, знала, что сын дал согласие участвовать в заговоре, что Пален организовал и сделал всё, чтобы Павел погиб. И она не уставала твердить Александру, что тот виноват в смерти отца, и всё время усугубляла вину сына, растравляла его рану...
Она же подготовила и произвела падение самого главного интригана заговора.
Ещё Павел разрешил старообрядцам справлять службы в церквях, и люди, до сих пор признающие лишь старинные обычаи и обряды церкви, много скорбели об убийстве императора. Они преподнесли Марии Фёдоровне икону с двусмысленной надписью: «Хорошо ли было Симирию, задушившему своего господина». Надпись точно соответствовала тексту Библии.
Мария Фёдоровна приказала повесить икону в воспитательном доме, который находился под её призрением. Церковь воспитательного дома проводила службы по старому обряду, и икона служила ей украшением и утешением.
Пален рассвирепел, когда услышал об иконе. Он почувствовал в этой надписи намёк на своё участие в заговоре и потребовал от священника снять икону. Но тот отвечал, что эта икона повешена по распоряжению императрицы, и заверил Палена, что сразу снимет её, если разрешит и прикажет Мария Фёдоровна. Возмущённый Пален дождался удобного случая, чтобы пожаловаться Александру на неё.
— Императрица намекает на цареубийство, икона с возмутительной надписью висит в церкви воспитательного дома, — горячо говорил он Александру. — Какие намёки, какой пример для воспитанников, как можно позволять себе такое?
И вдруг Александр, слушавшийся Палена во всём, слепо действующий по его подсказкам, вспылил.
— Не забывайте, что вы говорите о моей матери! — воскликнул он.
— Я полон почтения к императрице, — ответил Пален, — но эта надпись подтачивает вашу самодержавную власть...
Александр услышал всё, что говорил Пален. Разговор на этот раз шёл на высоких нотах.
— Хорошо, — согласился он, — я увижу икону. Не может быть, чтобы надпись на ней была именно такова, как вы говорите...
Однако Александр не стал принимать никаких скоропалительных решений. Он поехал в церковь воспитательного дома, прочитал надпись на иконе и, удостоверившись, поскакал в Павловск, где всё ещё безвыездно находилась в трауре Мария Фёдоровна.
Разговор между сыном и матерью был слишком труден. Снова повторила Мария Фёдоровна, что никогда не вернётся в Петербург, пока не будут привлечены к ответственности и наказаны убийцы императора, тем более не возвратится в столицу, если у власти всё ещё будет стоять наглый интриган Пален...
Мария Фёдоровна убедила Александра. Слёзы, горячие слова, намёки на отцеубийство — всё пошло в ход.