Самоуверенность и напыщенность Луизы поразили Елизавету — не такой представляла она себе прусскую королеву, тем более теперь, в её отчаянном положении.
Королева смотрела на всех небрежно, каким-то отдалённым взглядом, ей казались жалкими и смешными все эти блестящие придворные, хотя она и видела, что её бриллианты по сравнению с самыми скромными на дамах света ничтожны: бриллиантовое колье на шее, подвески в ушах да гребень в волосах, украшенный мелкими алмазами...
И всё-таки Луиза с волнением ждала Нарышкину — даже эта женщина, о которой ей так много говорили, волновала её, потому что Луизе хотелось сравнить её красоту со своей.
Мария Фёдоровна представляла своих статс-дам королю и королеве, и, когда дошла до Марии Антоновны, Луиза так и впилась глазами в красавицу, присевшую в низком реверансе перед ней, королевой...
Белое, простое по покрою платье, венок из живых незабудок, ярких, голубых, как огоньки, в пене тёмных локонов, у пояса букетик таких же цветов...
Луиза вспыхнула — в одно мгновение поняла она, как дерзка и нагла эта женщина. Она действительно была великолепна и словно бросала вызов самой королеве. Луиза очень хорошо поняла этот намёк: красота Нарышкиной не нуждалась в дополнительных украшениях, она была прекрасна, как прекрасна сама природа.
Но уже в следующее мгновение радость пронизала Луизу — всё-таки она была женщиной до кончиков ногтей: у этой фаворитки императора нет даже простой нитки бриллиантов, — и она ответила на реверанс величественным и холодным кивком головы.
Намёк Нарышкиной поняла и Елизавета и впервые одобрила свою соперницу: есть вкус у Марии Антоновны, — и её колкость по отношению к королеве стала ясна, как день.
Впрочем, все отметили эту странную дуэль, и первой среди всех была Катишь, Екатерина, царская сестра.
Она вспыхнула от удовольствия, увидев на лице Луизы мимолётный румянец, проступивший даже сквозь слой пудры и румян. Она была очень умненькой, эта царская сестра, пожалуй, потому и осталась в России. Здесь, она знала, ждёт её блестящее положение здесь ей не дадут умереть от родов, как умирали на чужбине русские принцессы.
И Катишь с удовольствием проводила взглядом Нарышкину, дорогую ей женщину. Она уже давно привечала её, одобряла связь своего брата, она понимала, что его брак был устроен ради политики, а не ради семейного счастья, понимала, что в свои шестнадцать лет Александр ещё ничего не смыслил в любви и только теперь, когда чувства его повзрослели и развились, может он выбрать себе подругу по сердцу.
И Мария Антоновна была её протеже — Катишь заботилась о ней, даже противоречила матери, когда та пыталась наставить сына на правильный путь.
Мария Фёдоровна не одобряла выбор Александра и лишь под влиянием Екатерины сделалась приветливой с Марией Антоновной...
За это и любил Александр свою сестру Екатерину, которая была моложе его на одиннадцать лет.
Зато холодные отношения установились у неё с невесткой, Елизаветой Алексеевной.
Где могла и как могла порицала Катишь Елизавету, любой её шаг выставляла на посмешище. А уж её острый язычок был известен всем, и нередко плакала Елизавета от её замечаний, и хоть не показывала вида, но всё равно страдала от враждебного отношения Екатерины...
Пожалуй, только один Александр ничего не заметил, хотя лишь ради него старалась Мария Антоновна. Только когда Катишь сказала ему о дуэли красавиц, он улыбнулся и произнёс свою обычную фразу, что женщины умеют делать из пустяков проблемы...
Ревнивая и злопамятная Мария Антоновна отметила этот промах императора, в душе у неё навсегда остался неприятный осадок, и с тех пор она стала намного холоднее к Александру.
Он даже узнал о её измене, о её новой любовной связи и был потрясён предательством так любимой им женщины.
Но это случилось много позже, а пока он был увлечён Луизой, на всех балах видел только её, танцевал только с ней, усаживал её на всех обедах по левую руку от себя, а его комплименты никогда не были столь изящны по отношению к другим женщинам...
Луиза могла быть довольна — то, что испытала она во взаимоотношениях с французским императором, с лихвой было возмещено императором российским. Она чувствовала себя на вершине славы...