Вслед за общими невзгодами неожиданно пришла личная беда — 2 июня в Павловске скоропостижно скончался Великий князь Константин Константинович. Милый Костя, добрый и до конца верный друг! После потери сына он едва держался, а когда пришло известие о гибели зятя (мужа дочери Татьяны), его сердце не выдержало... Приехав на похороны, Елизавета Фёдоровна утешала несчастную вдову. Рядом сидели ещё две — Костина сестра Ольга, королева Греции, чей муж погиб два года назад от руки террориста, и только что овдовевшая Татьяна Константиновна, ещё не успевшая оплакать своего супруга, князя К. А. Багратиона-Мухранского. Вспомнили и про этих, покинувших землю родных, вспомнили и про Сергея Александровича. «Души усопших, — говорила Елизавета Фёдоровна, — в бездействии не бывают. Им от Бога назначается духовная деятельность, и они поднимаются от силы в силу. Так написано у святых отцов». Накануне погребения она побывала в часовне Спасителя на Петроградской стороне и у могилы Иоанна Кронштадтского. Молилась о душе новопреставленного, о благополучии Государя, о спасении России.
Прощание с Константином Константиновичем проходило в точном соответствии с ритуалом, полагавшимся Великим князьям. Пылали факелы, маршировали гвардейцы, реяли знамёна, молились первые лица страны и зарубежные дипломаты, клубился дым ладана, возлагались серебряные венки. И никто из участников церемонии не догадывался, что в истории Российской империи это были последние похороны такого ранга, что в безвозвратную вечность провожался удивительный и прекрасный мир. Мир утерянных понятий и устоев, мир былых идеалов и грёз. Мир Великой княгини Елизаветы Фёдоровны.
Морозным январским днём 1916 года в покои лазарета Марфо-Мариинской обители поднялись два молодых человека. Сюда их прислал Дмитрий Николаевич Ломан, полковник, штаб-офицер для особых поручений при дворцовом коменданте и ктитор Фёдоровского собора в Царском Селе. Кроме того, он был инициатором и активным участником строительства в том же парке так называемого Фёдоровского городка — комплекса зданий в неорусском стиле, задуманного Обществом возрождения художественной Руси. В эту организацию, поддержанную Николаем II, входили художники, архитекторы, писатели и поэты, в числе которых были братья Васнецовы, М. Нестеров, Н. Рерих, А. Щусев, С. Городецкий, И. Билибин. Вступили в Общество и два самобытных поэта, весьма понравившихся Д. Н. Ломану своим простым народным стилем. С их творчеством в исполнении самих авторов было решено познакомить Великую княгиню Елизавету Фёдоровну.
Юноши появились в стилизованных русских костюмах. Представились — Николай Клюев, Сергей Есенин. Зазвучали стихи, и сразу повеяло былинным сказочным духом, стариной, народным укладом, ароматами лесов и полей.
Елизавете Фёдоровне очень понравилось. Она долго расспрашивала поэтов о их прошлом, о смысле прочитанных «сказаний». А на прощание подарила Евангелия со своим благословением и серебряные образки. На другой день встреча повторилась уже в апартаментах Великой княгини, и среди слушателей были художники Васнецов и Нестеров. Теперь выступавшие облачились в специально пошитые «боярские» кафтаны, что должно было подчёркивать национальный характер их поэзии. Но и без всякой бутафории Елизавете Фёдоровне, вновь похвалившей стихи, было ясно, что перед ней выразители истинно русского начала. И притом весьма талантливые.
Она всегда замечала одарённых и перспективных людей. Вот строки из её письма, адресованного брату в 1908 году, когда ей было вроде бы не до мирской суеты: «Дорогой Эрни. Я посылаю совсем молодого русского художника в Англию. К сожалению, он не говорит ни на каком другом языке, но я собираюсь устроить его жить вместе с кем-нибудь, кто сможет помогать ему. Только высокая протекция поможет открыть для него много дверей... он живёт от своих картин; только недавно закончил курс художества в академии в Москве... Он хочет усовершенствовать себя и боится строгой критики... <...> что часто убивает талант. Я посылаю тебе маленький подарок “Взгляд язычника и христианина” — его работы, ты сможешь сам судить... Будь столь добрым, закажи ему несколько картин; может быть, родственники также купят несколько — немного заработанных денег помогут ему». Имя и судьба художника, к сожалению, остались неизвестны, но мы знаем, что в другой раз, познакомившись с творчеством Павла Корина, Великая княгиня планировала по окончании войны отправить его за границу для дальнейшей учёбы.