В присутствии митрополита Исидора и членов Синода обряд венчания совершил протоиерей Иоанн (Янышев). Был праздник Всех Святых, что придавало церемонии особую значимость и налагало на брачующихся дополнительную ответственность. «Венчается раба Божия Елисавета рабу Божиему Сергию...» Горели свечи, исполнялись тропари и молитвы, попеременно менялись шаферы. У Сергея — братья Алексей, Павел, кузен Дмитрий и племянник, цесаревич Николай. У Елизаветы — её брат Эрни, а также кузены жениха Михаил, Георгий и Пётр. Стоя перед алтарём, жених и невеста обменялись кольцами с начертанной датой свадьбы и собственными именами, у неё — «Сергий», а у него — «Элла». «Господи Боже наш, славою и честию венчай их...»
Свершилось! После поздравлений и благодарностей все перешли в Александровский зал, где пастор Фрейфельт повторил обряд по лютеранским правилам. Затем последовал торжественный обед в сопровождении оркестра и хора Императорской оперы под руководством Э. Ф. Направника. Звучала прекрасная музыка, поднимались заздравные кубки, гремели за окнами залпы салюта. Вечером праздник завершился балом в Георгиевском зале. Под звуки полонеза его открыл Александр III, шествующий с Елизаветой, а следующую пару составили Сергей и императрица Мария. Веселье продолжалось до позднего вечера и закончилось отъездом новобрачных в их новый дом — Сергиевский дворец.
Несмотря на время (половина одиннадцатого), толпы горожан приветствовали молодожёнов, проезжавших с царём и царицей по иллюминированному проспекту. Вот и приготовленное жилище. Здесь по русскому обычаю молодых должны встречать с иконой и хлебом-солью родители супруга, но он — сирота, и почётную обязанность исполнил его брат Владимир со своей женой. Герои дня едва не падали от усталости, однако им предстояло ещё выдержать фамильный обед на тридцать шесть персон, прибывших в свадебном кортеже. «Мы весь день оставались в наших придворных или парадных платьях, — сообщала сестра Сергея Мария в письме детям, — пока после бала не поехали опять в золочёных каретах, вытянувшихся в процессию, в новый дворец дяди Сергея...» «На следующий день, — продолжала она, — Сергей и Элла отдали визиты всей семье, она чудесно выглядела в розовом платье и шляпке и с множеством своих прекрасных драгоценностей. Дядя Сергей и вся семья вручили ей милые подарки, а тётя Минни (императрица Мария Фёдоровна. — Д. Г.) роскошное приданое».
Счастливую пару чествовали и представители иностранных государств. Каждому надо было что-то сказать в ответ, и вслед за мужем Елизавета (как ни трудно ей самой) обратилась к китайскому дипломату по-русски, поскольку других иностранных языков тот не знал. С первых же шагов Великая княгиня старалась нигде не подводить супруга, в чём кроме внешних данных ей помогали живой ум и деликатность. «Она очаровывала своей красотой, подчёркнутой прелестным туалетом, — восхищалась в те дни бывшая фрейлина императрицы Марии Александровны Дарья Тютчева. — Что ещё сильнее воздействует, чем её красота, это очарование скромности, простоты, которое от неё исходит, её задумчивый вид и чарующий взгляд, который она погружает в ваши глаза, когда она говорит с вами или слушает ваш ответ».
Но вот все церемонии завершились, и молодожёны уехали в Москву. На Эллу она произвела ошеломляющее впечатление. Первопрестольная оказалась не похожей ни на что из виденного раньше. Средневековые крепостные стены, башни, хаотичная застройка, перемешавшая дворцы, монастыри, современные доходные дома, трактиры и магазины. И невероятное количество церквей. Непривычного вида, но очень притягательных. «Этот город такой красивый и чудесный, — сообщала Елизавета бабушке-королеве, — что я горю желанием зарисовать разные замечательные храмы. Но, конечно, для этого нет времени. Я должна сделать несколько фотографий, и когда я увижу Вас, я смогу их Вам объяснить».
То, что Москва — истинно русский город, национальный и духовный центр или сердце России, понималось без лишних слов. Точно так же Елизавета почувствовала всю сакральность и все значение для русских людей Троице-Сергиевой лавры, куда приехала с супругом, желавшим возблагодарить своего небесного покровителя. Ещё ранее заметив, как он преображается во время молитвы и с каким благоговением прикладывается к образам, она, пусть пока и не принадлежа к его Церкви, не могла оставаться безучастной. К тому же вокруг молились сотни людей, иногда становящихся на колени. Выход из положения Елизавета нашла быстро. Чтобы не задевать чувства богомольцев, она стала делать перед иконами глубокие реверансы. Вслед за мужем Великая княгиня прикладывалась к кресту и даже целовала руку священнику, что не практиковалось в её конфессии.