Мы не знаем, удалось ли заставить Генриха VIII проглотить все эти необоснованные обвинения в адрес Анны. Скорее всего прелести Джейн и задетое мужское самолюбие заставили его поверить в то, что жена обманывает его с другими мужчинами. Но действовал Генрих, безусловно, так, как будто все это было правдой: он рыдал, метался в ярости и самолично наблюдал за приготовлениями к суду и казни. Если Генрих действительно поверил наветам, то он был, пожалуй, одним из немногих поверивших. Свидетельства против Анны были неубедительными и основанными либо на признаниях, сделанных под пытками, либо на искаженном представлении вполне невинных взаимоотношений.
Более конкретные факты измены нельзя было считать правдоподобными, потому что в большинстве случаев обвиняемые находились в это время в разных местах; впрочем, такие мелочи не интересовали судей, которые отлично знали, что от них требовалось. Процесс над Анной и ее «сообщниками» со всей очевидностью доказал, что, по крайней мере, в делах о государственной измене корона добьется своего. В данном случае итог можно объяснить кознями фракционеров, которым удалось затмить разум короля, сыграть на его чувствах и заставить отказаться от жены, хотя он продолжал любить ее почти до конца своих дней.
Но и без того, если уж Генрих решил избавиться от Анны, то едва ли кто-нибудь смог бы ему в этом помешать. Советники, как правило, были обязаны своим положением королю и боялись потерять его (в лучшем случае). Церковь также ничего не смогла бы сделать — к тому времени Генрих уже лишил папу безраздельных полномочий и сам стал главой английской церкви. Консервативные епископы не принимали еретических идей Анны, епископы-реформисты не стали на ее сторону из-за боязни вызвать тем самым крах Реформации. Итак, Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский, выслушал последнее признание Анны и безропотно аннулировал брак. Не было препятствий и со стороны закона. Анну судил суд, в состав которого входили ее дядя, герцог Норфолк, лорд Стюарт, ее двоюродный брат, граф Суррей, граф-маршал, присяжные из 26 пэров, лорд-канцлер и судьи, но никто из них не рискнул вызвать гнев короля, боясь возбудить подозрение в причастности к преступлениям, в которых обвиняли Анну, или поставить под сомнение решение суда, уже вынесшего обвинение предполагаемым любовникам Анны. Так же послушно и парламент через несколько недель, следуя желанию короля, исключил Елизавету из числа претендентов на престол в пользу детей Джейн Сеймур или другой будущей королевы.
Судьба матери Елизаветы продемонстрировала равно как уязвимость, так и силу монархии Тюдоров. Путем сочетания конституционной власти и личного давления Генриху VIII удалось заставить исполнить его желание избавиться от Анны, но само это желание было навязано ему путем умелых действий советников и придворных. Независимо от того, насколько велика была власть короля Англии, она находилась под неформальным влиянием окружавших его политиков. Путем отбора лиц, допускавшихся на прием к королю, документов, которые он должен был видеть, подделкой докладов и нашептыванием полуправды окружение Генриха умело управляло им. Это фракционное манипулирование королем уничтожило Анну Болейн в мае 1536 года, так же, как в 1529 году покончило с властью кардинала Булей, с консервативными врагами Анны в июне 1536 и в 1538 году и Томасом Кромвелем в 1540. Падение Кромвеля стало предостережением для Генриха. Попытки фракций сокрушить архиепископа Кранмера в 1543 году, епископа Гардинера в 1544 и королеву Екатерину Парр в 1546 году потерпели неудачу. К тому времени, когда здоровье короля ухудшилось в 1546 г., династия Говардов была свергнута в результате дворцового переворота реформистами из Тайного кабинета, которые получили контроль над молодым наследником трона — сыном Джейн Сеймур, Эдуардом.
Мы очень мало знаем об отношении Елизаветы к умершей матери. Говорили, что она гордилась своим отцом, но и матери, конечно, не стыдилась. Елизавета иногда пользовалась значком Анны Болейн — соколом, и когда она стала королевой, се собственный символ — Феникс, скорее всего, означал, что она окончательно оправилась от удара, связанного с казнью матери. У Елизаветы также было кольцо с ее портретом, а первым архиепископом Кентерберийским она назначила капеллана[1] Анны Мэтью Паркера, который искренне верил в то, что Анна поручила ему свою дочь для духовного наставничества. Если Елизавета и забыла подробности происшедших в 1536 году событий к тому времени, как она стала королевой в ноябре 1558 года, то вскоре ей пришлось об этом вспомнить. В сентябре 1559 года шотландский богослов Александр Алезиус, который присутствовал в английском суде в 1536 году, изложил ей подробности расправы с ее матерью, включая тот факт, что во время родительского спора Елизавета была предъявлена Генриху VIII в качестве последней мольбы. Судьба матери послужила Елизавете хорошим уроком того, что женщина в политике рискует быть вовлеченной в сферу эмоций и что правитель Англии может стать инструментом придворных интриганов.