Но Елизавета I смотрела на вещи иначе, и она в высшей степени не хотела выступать в роли штрейкбрехера против братского профсоюза монархов. В 1565 г. она заявила, что никогда не поддержит никакого неповиновения монарху со стороны мятежных подданных, ибо Бог накажет ее, если она так поступит. У королевы был легитимистский взгляд на политику, и она видела международное положение в свете отношений между монархами: мысль об идеологическом союзе подданных против монархов была ударом по ее основным политическим представлениям и инстинктам. Таким образом, существовал очевидный потенциал для конфликта между прагматичной Елизаветой и протестантской группой, влияние которой возрастало на протяжении 1560-х гг. и господствовало в ее Совете к 1572 г. Отношения королевы с ее Советом достигли предела после попыток «ведущей» партии толкнуть ее на идеологический союз с иноземными протестантами: советники попытались повлиять на королеву и хотели проводить политику, которой она не принимала. Сесил сообщал английскому послу во Франции в 1567 г.: «Ее Величеству не нравится принц Конде и адмирал, и Совет делает все возможное, чтобы утвердить ее в этом. Я думаю, что самое главное то, что Ее Величество, будучи монархом, не решается становиться на сторону подданнах. Тем не менее, вам следует, если представится случай, успокоить их»3: королева возражает против нашей политики, но Вы должны так или иначе ее проводить!
Тайные советники заявляли, что такова их обязанность — давать королеве даже неприятные советы. Во время скандала по поводу планов замужества в 1566 г. Пембрук сказал королеве, что ее советниники «делали только то, что было наилуч-шим для блага страны, и советовали ей то, что было лучше всего для нее самой, и если она не считала должным принять совет, все же их долгом было дать его». Точка зрения Сесила была во многом такой же:
«Я действительно придерживаюсь и всегда буду придерживаться такой линии в тех делах, по которым мое мнение не совпадает с мнением Ее Величества: до тех пор пока мне будет позволено давать советы, я не буду менять свое мнение, утверждая противоположное, ибо таким образом я оскорбил бы Господа, которому я прежде всего повинуюсь, но как слуга я буду повиноваться приказаниям Ее Величества, ибо неразумно противоречить одному и тому же, принимая во внимание, что здесь она главный исполнитель воли Господа, и это Господня воля выполнять ее приказы после того, как я выполнил свой долг в качестве советника, и в глубине моего сердца я буду желать ее распоряжениям такого успешного осуществления, какое, я уверен, она задумывала»4.
Долг добросовестного советника был ясен: он должен давать честные советы независимо от того, как считает корплева; и осуществлять решения королевы, что бы он ни думал сам. Но на деле Сесил и другие разрешали себе большую свободу действий. Они не просто давали советы, они пытались заставить королеву следовать им, они не просто повиновались приказам, возможно, втайне они проводили противоположную политику.
Особенно выгодное место для того, чтобы оказывать влияние на королеву, занимал секретарь, поскольку он мог контролировать прохождение к ней информации. В 1568 г. секретарь Сесил был взбешен, когда доклад пошел прямо к королеве: он считал, что он является посредником для официальной корреспонденции, и, безусловно, он ее в основном и получал. В июне 1568 г. Фрэнсис Ноуллз написал Сесилу тринадцатое письмо, посланное с тех пор, как он стал стражем Марии Стюарт в замке Болтон; два пошли к королеве, одно всему Совету, а десять лично Сесилу. Так секретарь мог влиять на королеву, отбирая информацию, а также тем, как он ее представлял. В 1592 г. Роберт Бил написал трактат о том, как добиться успеха на посту государственного секретаря, основанный на деятельности сэра Фрэнсиса Вальсингама, и влияние на королеву считалось очень важной стороной. Секретарю следовало узнать, в каком настроении королева, прежде чем идти на встречу с ней; он не должен был поднимать важных вопросов, если она была сердита; он должен был вести непринужденную беседу, чтобы отвлечь ее, когда она подписывала официальные документы; и он должен был поддерживать хорошие отношения с ее фаворитами во время заседаний. В 1597 г. французский посол наблюдал такие манипуляции в действии, особенно когда речь шла о деньгах: «По своей натуре она очень скупа, и когда необходимы какие-то расходы, ее советники вынуждены отвлекать ее, прежде чем постепенно ввести в курс дела». Конечно, кое-какие уловки Елизавета разгадывала: «Я думаю, что они поступают со мной как врачи, которые, давая лекарство, сдабривают его приятным вкусом и ароматом, а когда преподносят пилюлю, стараются ее позолотить»5.