То, что Елизавета выставляла себя как объект желания всех своих придворных и преданную возлюбленную некоторых из них, ставило фрейлин в трудное и уязвимое положение. Они жили в атмосфере, наэлектризованной сексом, но им не разрешалось соревноваться с королевой. Когда до Елизаветы дошли ложные слухи о том, что Летиция Дадли собирается последовать за своим мужем Лестером в Нидерланды и устроить там двор вице-короля, она разбушевалась: «У нее в услужении не будет никакого другого двора, кроме ее собственного!» Частично именно для того, чтобы подавить всяких привлекательных соперниц, Елизавета пыталась установить при дворе строгую сексуальную дисциплину, особенно для незамужних фрейлин — и, разумеется, репутация королевы-девственницы пострадала бы, если бы фрейлины без конца беременели! В 1581 г. Энн Вавасур и граф Оксфорд угодили в Тауэр после того, как Энн родила в комнате фрейлин. В 1591 г. придворный попал в тюрьму за то, что эвфемистически называлось «мистрис Саутуэлл захромала»17, а одного из Дадли изгнали из двора за то, что он поцеловал фрейлину. В 1592 г. в Тауэр попали Уолтер Рэли и Элизабет Трокмортон, так как она забеременела, хотя они уже поженились раньше, чем это стало известно. В 1598 г. граф Саутгемптон бежал в Париж, когда королева узнала о его связи с Элизабет Вернон, и их обоих заключили в Тауэр, когда он вернулся, чтобы жениться на ней. Граф Пембрук был посажен в 1601 г., когда признался, что Мэри Фиттон родила мертвого ребенка от него, а позже он был отлучен от двора, когда отказался жениться.
Почти так же, как внебрачные связи, Елизавета не выносила браки придворных: она старалась помешать фрейлинам и придворным дамам выходить замуж и злилась, если они это делали без ее одобрения. В 1585 г. Франсес Говард спросила королеву, можно ли ей выйти замуж за графа Хертфорда; та запретила. Когда пара не послушалась и они все равно поженились, Елизавета была вне себя от ярости. Когда Мэри Шелтон захотела выйти замуж, Елизавета ее побила и сломала ей палец. Когда Мэри Арундел попросила разрешения, Елизавета пообещала, что добьется согласия ее отца — но, получив его письмо с одобрением, она стала издеваться над девушкой и сказала ей: «Клянусь, оно никогда не попадет тебе в руки, так что занимайся своим делом!»18. В 1594 г. Бриджит Маннере, понимая, что если спросит у королевы разрешения, то получит отказ, бежала от двора и вышла замуж за Роберта Тирита; парочку вызвали в Лондон, Бриджит посадили под домашний арест, а Тирит вышел из тюрьмы только когда заболел. Елизавета злилась из-за большинства придворных браков — Лестера, сэра Филиппа Сидни, сэра Томаса Перрота, Роберта Кэри и Джона Вингфилда, а также Хартфорда, Саутгемптона, Рэли и Тирита.
Возможно, сексуальная ревность была главной причиной ее противодействия, ибо замечено, что неприятности обычно случались после провала ее собственного брака с Алансоном (и после женитьбы Лестера на Летиции Ноуллз). Может, это была зависть стареющей женщины к прелестям молодых: в конце концов, когда ей было около тридцати пяти, она же посадила голландского алхимика в тайной лаборатории в Сомерсет Хаузе, чтобы он нашел эликсир молодости! Но даже когда ее переполняли чувства, Елизавета, по крайней мере частично, проводила политику. Она хотела, чтобы ее окружали одинокие поклонники-холостяки — хотя из самых близких только Хаттон согласился на ожидаемую жертву. Она надеялась стать в центре внимания — а значит, и власти. Но, самое главное, она хотела помешать тому, чтобы женщины вокруг нее становились орудием мужчин-политиков и искателей должностей. Она хотела, чтобы женщины вокруг нее были преданы прежде всего ей и не вмешивались в политику. Вскоре после восшествия она созвала женщин своего кабинета и приказала им «никогда не разговаривать с ней на деловые темы»19. Единственным политиком в юбке должна была оставаться королева.