Существовала партия, руководимая графом Эссексом, лордом Уиллоби и сэром Робертом Сидни, поддерживающая старую программу Лестера о высадке на континент и решительных военных действиях в защиту голландских и французских протестантов. Военно-морское лобби во главе с лордом-адмиралом Говардом и сэром Уолером Рэли при поддержке Сесилов защищало войну на море, доказывая, что она дешевле, безопаснее и имеет большие шансы на успех. Елизавету привлек более дешевый вариант, особенно учитывая, что трофеи из испанских портов и кораблей могли привлечь частные вложения в экспедиции. Политически группа Эссекса была слабее, а то, что Сесил держал железной хваткой раздачу милостей, мешало графу проталкивать своих союзников. Итак, королева обычно поддерживала морское лобби, хотя временами ее вынуждали к сухопутным кампаниям во Франции, где она не хотела торжества Испании. Но существование соперничающих стратегий и резкий раскол двора означали, что и сухопутное, и морское планирование часто было непонятным и ошибочным, и политическая линия редко доходила до решающего заключения. И самое главное, Елизавета снова и снова убеждалась, что, как только армия или флот покидали берега Англии, она не могла контролировать командующих.
Невозможность контроля на море была продемонстрирована в 1589, 1596 и 1597 гг., когда королева послала морские экспедиции с четкими инструкциями ослабить Испанию. Лишь только корабли выходили из Ла-Манша, командующие поступали так, как хотели, и силы Елизаветы тратились на защиту личных интересов и амбиций. В феврале 1589 г. Елизавета отправила недвусмысленные приказы сэру Фрэнсису Дрейку и сэру Джону Норрису: они должны были уничтожить корабли, которые остались от Армады в испанских портах Бискайского залива, чтобы предотвратить еще одно нападение, и как только это будет выполнено (и только тогда) они должны были захватить Азорские острова как базу для дальнейших действий против кораблей с серебром. Первоначальный план, в сентябре 1588 г., предусматривал и нападение на Лиссабон, но от этого отказались, когда поняли, что уцелевшие корабли Армады поплыли в Сантандер и Сан-Себастьян, а не в Лиссабон и в Севилью. Однако все мероприятие планировалось как коммерческое предприятие: королева давала 20 000 фунтов, командующие и их сторонники по 40 000 — и вложившие деньги ожидали прибыли. Но окончательные приказы Елизаветы оставляли слишком малый зазор для добычи, и от потопления испанских кораблей денег ожидать не стоило.
Похоже, что командующие заранее решили, что они идут на Лиссабон, что бы там королева ни говорила. Частично это было из-за участия графа Эссекса и «сухопутного лобби» в этом мероприятии: хотя официально он ничем не командовал, Эссекс много вложил в этот проект, участвовали многие его союзники, и он поспешил присоединиться к экспедиции, несмотря на запрет королевы — он поплыл прямо в Лиссабон. Основной флот, под командой Норриса и Дрейка, поплыл в Корунью, где они нашли только один корабль из Армады; вместо того, чтобы плыть дальше, они высадили войска и начали грабеж. Солдаты поглотили огромное количество испанского вина, напились мертвецки, и несколько дней от них не было толку. Армия потратила в Корунье две недели, восстанавливаясь после коллективного похмелья, а затем флот поплыл дальше на Лиссабон — оставив корабли Армады в безопасности в Бискайских портах. В Лиссабоне на самом деле мало что было достигнуто: у командиров не было осадного оружия (не предполагалось, что они пойдут на город!), и после нескольких прогулок туда-сюда вокруг ворот армии пришлось удалиться.
Силы к этому времени значительно ослабели: корабли требовали ремонта, а болезни и дезертирство в Испании и Португалии оставили мало пригодных к действию матросов и солдат. В то время как Норрис повел основной флот обратно в Англию, Дрейк и меньшая группа отправились на Азорские острова, несмотря на приказ королевы, что они не должны делать этого до того, как уничтожат военные корабли в испанских портах. Но флот Дрейка попал в сильный шторм; многие корабли были повреждены, и они тоже вынуждены были отправиться домой. Флот вернулся в Англию, потратив, вероятно, 100 000 фунтов и потеряв 11 000 человек из 19 000 — и все зря. Елизавета в ярости писала Норрису и Дрейку, напоминая им, что