— К счастью, я сделала Дорсета коннетаблем Тауэра, — говорила королева, как бы продолжая свои рассуждения. — Так что защита Лондона находится в наших руках.
Она послала за сыном еще до того, как двинулась в путь похоронная процессия. Он прибыл почти сразу, этот сводный брат Елизаветы. Он поцеловал руку королевы и сразу же спросил:
— Какие новости от молодого Эдуарда?
— Я написала вашему дяде Риверсу, чтобы он сразу привез его к нам. И чтобы их сопровождали все эти лучники, о которых говорил Дикон, — ответила мать, протягивая ему письмо, которое она уже запечатала. — Пусть ваш верный гонец доставит его сразу же в Лэдлоу. Они оба должны быть в Лондоне в мае. Том, вы должны будете послать им хорошую охрану из Тауэра.
Томас Грей, маркиз Дорсет, неохотно засунул письмо в кошель.
— Разве не лучше подождать решения Совета? — усомнился он.
Но женщина, давшая ему титул маркиза, только засмеялась.
— Не бойся, все равно все будет по-моему! Разве я когда-нибудь не добивалась своего? — постаралась она успокоить его. — Риверс сможет подготовиться, а нам дорог каждый час!
— Я успокоюсь, лишь когда, Нед будет коронован, — бормотал Дорсет, грызя ногти. Он всегда делал это при сильном волнении.
— Но я сомневаюсь, что даже дядя Риверс, каким бы он ни был умным, сможет скрытно подготовить войска без приказа с королевской печатью.
Елизавете их рассуждения и заботы казались неприличными, — сейчас, когда тело ее отца еще не прибыло к месту последнего пристанища. Однако, рассуждая здраво, кто-то же должен позаботится обо всем.
После того, как ее отверг дофин Франции, Елизавета решила никогда не пытаться изменить судьбу. Но она уважала тех и завидовала тем, кто это делал. Вечером, когда принесли зажженные свечи и младшие дети отправились спать, она поняла, как была права ее мать, заранее готовясь к худшему.
Прибыл архиепископ и вручил королеве Великую печать Англии, чтобы ее сохранили для нового короля.
Дорсет вернулся после выполнения секретного поручения. Один за другим усталые вельможи возвращались из Виндзора и заполняли зал. Собрался срочно созванный Совет.
— Мы должны все подготовить для коронации нашего суверена короля Эдуарда Пятого, — торжественно начал Лайонел Вудвилль, епископ Солсбери.
— Первое, что необходимо сделать, это быстро доставить Его Величество в Лондон, — настаивал
Дорсет. — Я пошлю эскорт в Хайбери, чтобы встретить его.
Казалось, ни у кого из присутствующих нет возражений, кроме богатого лорда Стенли. Может, потому, что его большой отряд не получил предложения сопровождать будущего короля, так как он женился на вдове герцога Ричмонда, приверженца Ланкастеров. Или же он возразил, потому что, по его мнению, выступило слишком много членов семьи Вудвилль.
— Почему вдруг такая спешка? — недоумевал он. О Елизавете все забыли.
Она стояла в тени занавесок у окна. С того места, откуда она наблюдала за ними, все мужчины, собравшиеся за столом, при свете свечей выглядели как на каком-то фламандском полотне. Королева сидела во главе стола, и ее лицо было ярко освещено. Свет подчеркивал волевой профиль лорда Гастингса — он сидел в конце стола. Елизавета понимала, что мать частично играла роль, а честный лорд Гастингс, только что вернувшийся с похорон короля, которого он искренне любил, был слишком расстроен, чтобы прибегать к каким-то уловкам. Несмотря на раннюю молодость, Елизавета обладала немалой проницательностью, она видела, что между матерью и Гастингсом существует антагонизм. В течение многих лет Гастингс фактически правил Англией. Много раз Елизавета видела, как отец, с улыбкой глядя на Гастингса, лениво заявлял:
— Делайте так, как вам кажется необходимым, мой дорогой Вилл, только не портите мне день охоты!
Елизавета прекрасно понимала, как невыносимо Гастингсу видеть эту властную женщину в кресле своего умершего короля.
— Я предлагаю, милорды, послать весть моему брату Риверсу, чтобы он немедленно привез сюда Эдуарда, — сказал вдовствующая королева. Она держалась так уверенно, как будто всю жизнь председательствовала в Совете. — И еще: надо, чтобы он полностью собрал полки Чеширской территориальной армии. Если дороги будут в хорошем состоянии, они смогут прибыть к маю. До коронации Его Величество, как требует традиция, будет находиться в королевских апартаментах в Тауэре. И если наш добрый мэр поторопится, чтобы все было в порядке, мне кажется, мы можем назначить коронацию на четвертое мая.
— Нет сомнения, что епископ Солсбери будет присутствовать от имени семьи и произведет акт коронации, — негромко пробормотал Стенли.
Взгляд королевы был цепким, а уши чуткими, и она все всегда прекрасно слышала и замечала.
— Нет, мой дорогой лорд Стенли. Кто лучше подходит для торжественной церемонии, чем наш архиепископ Йоркский? — мягко поправила она. — Но в настоящий момент самое главное, чтобы здесь был тот, кого нужно короновать! Я считаю минуты до этого торжественного момента. Надеюсь, в столице мой сын будет в безопасности.
В эту минуту Вильям Гастингс пробудился от своих печальных мыслей.
— В безопасности от кого, мадам? — спросил он. Елизавета заметила, как мать умело скрыла свое
замешательство за любезной улыбкой.
— От любого врага, милорд, — небрежно ответила она. — Он еще так молод…
Но Гастингс был не в том настроении, чтобы мириться с какими-то неопределенными намеками. Он резко поднял вверх подбородок.
— И как вы считаете, кто же враги Его Величества? — настаивал он. Его сильный голос от ярости опустился на два тона ниже. — Храбрый Глостер, который так преданно и смело защищал нас от шотландцев? Или же наш милый друг Стенли? Или, может быть, я?
Все застыли от напряжения, а королева высоко подняла свои белые руки, как бы отвергая все обвинения.
— Мой дорогой лорд Гастингс, — запротестовала она, — разве может наследник Йорков быть в большей безопасности, чем в ваших руках? Тех руках, которые так преданно служили моему мужу!
То, что она назвала Эдуарда IV не королем, а своим мужем, было оскорблением для большинства присутствующих здесь представителей знатнейших родов. На него следовало отреагировать.
— Тем не менее, король отправится в Лондон в сопровождении лорда Риверса, вашего брата, его встретит Дорсет, ваш сын, и его будет сопровождать целая армия лучших воинов Англии, чтобы все прошло весьма торжественно! — возмущался Гастингс.
— Это явится признанием власти Вудвиллей, — проворчал Стенли с ядовитой улыбкой.
Елизавете стало неприятно от этих грубых и жестоких слов. Хотя они напрямую никак не задевали ее, но ей самой показывали ее настоящее положение. Никогда в жизни она не слышала, чтобы кто-то так непочтительно разговаривал с королевой. Она видела, как покраснело бледное лицо матери. Младшая Елизавета понимала, как трудно матери сдерживаться. Понимала и то, что мать делала это ради Эдуарда.
— Я еще раз обращаюсь к Совету: необходимо привезти короля в Лондон как можно скорее, — повторила она, не обращая внимания на выпад Гастингса.
— Мадам, с этим мы все согласны, — хором подтвердили члены Совета.
— Но не с участием лучников! — настаивал Стенли.
— Разве они не состоят на службе моего брата короля? — озлобленно спросил Дорсет.
— Разве Англия не законопослушная страна? — попытался всех успокоить архиепископ Йоркский, кладя умиротворяющую руку священника на плечо королевы.
— Я умоляю вас, мадам, подумать о том, как вы унижаете своего покойного мужа тем, что так низко цените любовь и верность людей, преданно служивших ему! — уже более спокойно заметил Гастингс.
Елизавета Вудвилль, вторично овдовевшая, в первый раз слышала прямо выражаемые, не прикрытые этикетом мнения.
— В то время, когда я была королевой, я часто сталкивалась с отсутствием лояльности и верности в самые неподходящие моменты, — пытаясь оправдаться, неловко заметила она.