Просто царь хотел устранить русского наследника престола за то, что он был русским – рождён настоящей русской женщиной. И уж точно русским отцом, коим тот, кто скрывался под именем Петра, не был судя по многим фактам.
Обратим внимание на такой парадокс. Одно время было довольно много публикаций, в которых говорилось, что, мол, Иван Грозный – это не один царь, что под его именем скрывалось по меньшей мере два человека. Один – хороший, в начале царствования, второй – плохой. Это когда государь ввёл опричнину, чтобы бороться с предателями. Охотно рассуждают таковые историки и о Смутном времени. Самозванец на самозванце. Это всё реально, это всё возможно, и в это охотно верят. Взяли да забросили с Запада Лжедмитрия. Так и было на самом деле. А что здесь такого? Запросто. Но вот стоит кому-то заикнуться о подмене Петра в период путешествия в тогда уже погрязшую в преступлениях Европу, сразу протест. Нет, не может такого быть! То же самое можно сказать и о старшем, внебрачном сыне Павла Первого – Симеоне Афанасьевиче Великом, который правил Россией под именем Александра Первого. Тоже официальные историки не хотят принимать вопиющие факты. Подробно я рассказал об этом в ряде книг, в том числе и в серии «Любовные драмы»: «Александр I в любви и супружестве. Судьба победителя Наполеона» (издательство «Вече», 2020 год) и «Павел I. Драмы любви и трагедия царствования» (издательство «Вече», 2022 год).
И ещё. Выдумали мерзкую ложь об убийстве царём Иваном Грозным своего сына, ложь, ничем не подтверждённую, а запущенную в обиход папским легатом Антонио Поссевино. И вот почём зря обвиняют невиновного государя. Что же касается реального, документально подтверждённого убийства Петром царевича Алексея, то здесь полное оправдание. Ну а то, что казнь была жестокой до крайности, так то ж царь-западник казнил. И кого казнил! Русского. Это можно.
А то, что народ горько оплакивал цесаревича, не является ли косвенным свидетельством его невиновности?
И какой контраст! Горячая любовь к дочерям – Елизавете и Анне – и патологическая ненависть к сыну. Так ведь сын, повторяю, от русской женщины, если вообще это его сын, а дочери от Марты Самуиловны, точно не установленной принадлежности, но зато точно установленного поведения.
Представители церкви обращались к царю:
– Государь! Помилуй царевича! Помилуй Россию!
Не помиловал. У него были иные планы. А между тем столь грубое нарушение традиций не могло не повлиять на ход исторических событий.
Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения, говорят, что нельзя расписывать, что могло быть, если бы…
Но разве мы не можем с уверенностью сказать о том, что вряд ли бы было хуже для России, если бы не заправляла в ней иноземка Марта Скавронская, с помощью явно продажного Меншикова, или не бесчинствовал Бирон, а стоял на престоле законный внук Тишайшего царя, принесшего Русской земле только пользу?
Все перечисленные ужасы, о которых сказано выше, не касались дочерей «преобразователя». Дочери пользовались безграничной любовью отцовской, хотя очень трудно представить себе, что такой жестокий человек, как царь Пётр, мог вообще кого-то любить. Отношение к Марте Скавронской – это другое. Просто отнял у своего полководца, кстати единственного, как свидетельствуют историки, талантливого полководца его царствования, Шереметева, ну и забавлялся с нею, не пропуская мимо и многих других женщин не по причине любви – по причине совсем иного чувства. А когда выяснилось, что у его любвеобильной супруги появился любовник, он жестоко расправился с ним. Существует легенда, что Пётр не только казнил Виллима Монса, брата своей любовницы, причём казнил в присутствии неверной жены, но и повелел заспиртовать его голову и поставить на столе в комнате Екатерины-Марты.
И при всём при этом души не чаял в дочерях от Марты Самуиловны, превратившейся в императрицу Екатерину. К примеру, новой двухмачтовой шняве – небольшому парусному судну – дал имя «Лизетка» в честь Елизаветы. Требовал, чтобы, где бы ни находился, Меншиков сообщал ему о том, «как растут детки», ну а уж тот старался писать восторженные известия.
Заботился царь и об образовании дочерей. И учителей хороших дал, и следил за успехами. А однажды, как вспоминала Елизавета впоследствии, зашёл к ней в комнату, посмотрел на учебники, с которыми сидела она за столом, и заявил, как показалось ей, с горечью: «Эх, если б меня так в детстве учили».
Портрет царевен Анны Петровны и Елизаветы Петровны. Художник Л. Каравакк