В конце лета Элеонора в очередной раз попросила Матильду привести Фредерико к себе. Король и его приближённые разместились в Фонтенбло. Перестроенный Франциском замок поражал великолепием. Английские замки больше не казались Фредерико лучшими в мире — за годы своего правления Франциск сумел возвести несколько строений, впечатлявших даже видавших виды путешественников.
Отправляли с поручением Фредерико в Лондон.
— Не избежать мне этой страны, — жаловался он фрейлине, — но скоро у короля должен родиться наследник…
— Или очередная наследница, — звонко рассмеялась Матильда.
— Или наследница, — согласно кивнул Фредерико, — всё равно будет интересно. Да и граф не собирается уезжать в такое время. Будут вершиться судьбы королевства, — заключил испанец высокопарно, процитировав предложение из последнего письма де Вилара.
— Я по тебе очень скучаю. Ты постоянно уезжаешь, — пожаловалась Матильда, — а сейчас ещё и решил ждать родов английской королевы. Конечно, это куда лучше, чем сидеть со мной. Особенно если родится девочка.
— Почему? — Фредерико не понял путаной речи своей возлюбленной.
— Потому что Генриху, видимо, снова придётся разводиться или отправлять жену на эшафот. Он по-другому не может.
— A-а! Нет, ты не права. Он обычно даёт жене шанс родить нескольких детей. И вот, когда они все поумирают при родах или окажутся девчонками, только тогда он приступает к аннулированию брака.
Они оба захохотали. Проблемы королей касались их постольку-поскольку и не воспринимались серьёзно.
— Ладно, — заключил Фредерико, — перед отъездом я на тебе женюсь. — Он встал перед Матильдой на одно колено. — Будь моей женой, дорогая. Если, конечно, твоя королева и госпожа позволит тебе выйти за меня замуж, а мне уехать в Англию чуть позже.
Матильда запрыгала от радости и захлопала в ладоши.
— Нам разрешат пожениться, я уверена! Пойду, попробую поговорить прямо сейчас! — И она побежала к двери. — Жди меня здесь, никуда не уходи! — Юбки мелькнули и исчезли вслед за хозяйкой.
Фредерико почесал за ухом. «Ладно, я ж не король Генрих. Женюсь один раз и навсегда», — пообещал он себе.
Конечно, Элеонора позволила своей фрейлине выйти замуж, а Фредерико немного задержаться во Франции. Она даже щедро выдала им хорошую сумму денег на свадьбу. Фредерико приглашать было некого. Его семья жила в Испании, немногочисленные друзья — в Англии. А вот у Матильды родственников хватало, и все они жили в одной деревне неподалёку от Парижа. Это был достаточно знатный род, представители которого свысока и с презрением смотрели на испанского жениха. Они считали, что, находясь при дворе, Матильда могла бы найти себе мужа и более высокородного, и более богатого. Впрочем, приданое дали…
Так Фредерико, родившийся в Испании и пристроенный в юные годы служить королеве Екатерине Арагонской в Англии, женился на фрейлине королевы Элеоноры Французской.
Обе королевы были родом из Испании, что объединяло всю компанию. Правда, Екатерины уж не было на свете, но это дела не меняло.
Молодая семья вместе пробыла недолго — Фредерико умчался на остров, где его заждались и граф, и те, кто вёл переписку с французской королевой. Она активно обсуждала вопросы веры с теми, кто в Англии стоял на стороне Католической церкви и Рима. Противоборствующие стороны объединял Генрих — он вовсе не собирался отрекаться от библейских заповедей, позволяя себе лишь вносить небольшие, скромные правки в текст. Он же являлся и причиной раскола — земли и богатства, принадлежавшие церкви, ныне принадлежали ему. Из соборов и монастырей добро выносили мешками. Казна пополнялась, король радовался, а вот отдельные его вассалы негодовали.
Отчасти такая развесёлая жизнь даже привлекала Фредерико. Испания и Франция потихоньку воевали, лишая себя радости разводиться с королевами, лишать принцесс права наследия престола, менять церковный устав, людей неугодных попросту жечь на костре, четвертовать и вешать. Нет, всё же последнее — многочисленные казни — происходило и на материке. Но как-то без должного задора и азарта. Рим тоже пытался принимать посильное участие в перетягивании на свою сторону то одних, то других, то третьих. Из всей троицы Англия оказывала папе самое ожесточённое сопротивление. Испанцы и французы, тем не менее, по очереди делали попытки подружиться с Генрихом, которому главное было не дружить с Римом.