Елизавета помнит, каким был тогда отец. Он весил сто сорок килограммов, а то и больше, потому что ел часто и много, ни в чём себе не отказывая. Генрих с трудом двигался, но в то время ещё ходил сам. У него страшно болели ноги, особенно та, на которой никак не хотела заживать рана. Он стал гораздо раздражительнее, чем раньше, из-за постоянной, не утихающей боли. Его голос пугал окружающих теперь не потому что грохотал, как волны, обрушивающиеся на берег во время шторма, а потому что гнев короля превратился в неконтролируемый поток, готовый смести со своего пути всякого. Но Бэт отца, как и прежде, не боялась. Она его жалела…
— Кромвель, — Генрих поднял тяжёлый взгляд на герцога Норфолка, — в чём мы его обвиняем? Он находится в Тауэре и ждёт суда. Надо что-то решать.
— Если ваше величество распорядится, то Кромвеля казнят без суда и обвинительного приговора, — вкрадчиво произнёс герцог. — Зачем устраивать суд, если граф Эссекс всё равно будет твердить, что невиновен?
Нога заболела сильнее, чем обычно. Королю хотелось закончить надоевшую беседу как можно быстрее.
— Он подобрал для вас неподходящую жену, — продолжал Норфолк.
— Он же и исправил собственную ошибку. Кромвель нас развёл. — Генрих, с трудом поднявшись из огромного кресла, пересел к столу.
— Сначала подобрал жену, а потом с ней развёл. Не кажется ли вам такой поступок странным? Стоило ли изначально настаивать на этом браке? Это же была его идея.
Генрих, постанывая то ли от удовольствия, то ли от боли, вонзил зубы в сочный кусок мяса. По массивному подбородку потёк жир. Он капал на рубашку, но король не обращал на это ни малейшего внимания.
— И потом, — не унимался Норфолк, — слишком уж он рьяно проводит церковную реформу. Не много ли денег скопилось в его собственных карманах? И не слишком ли он настаивает на реформировании? Англия не отказывается от католической веры, мы только перестали признавать единовластие папы, — герцог откашлялся, — потому что единственным указом нам служит желание вашего величества.
Генрих продолжал есть. В полной мере наслаждаться пищей ему мешал продолжавший говорить герцог. «Надо выставить его за дверь», — подумал король.
— Хорошо. Мы велим казнить Кромвеля без суда. Мне вполне достаточно того, что вы сказали, для вынесения приговора, — Генрих протянул руку за следующим куском, — идите.
— Простите, ваше величество, прежде чем я покину вас, осмелюсь обсудить ещё один, на сей раз последний вопрос. — Норфолк согнулся перед королём в три погибели. — Простите, что мешаю, но он не отнимет много времени.
Король вздохнул. Дела государственные превыше всего.
— Говорите, — Генрих взял серебряный кубок с вином и громко икнул, — только быстро. У меня есть и другие дела.
— Конечно, — герцог успел к тому времени разогнуться, но не счёл для себя за труд поклониться снова, — я о вашей новой жене…
— Вы заблуждаетесь, — загоготал король, — я на днях развёлся с Анной Клевской и просто не успел жениться вновь. Времени было мало, — он продолжал икать, пить вино и смеяться.
— Я заметил, ваше величество, что вам нравится моя племянница, Кейт, — осторожно проговорил Норфолк, — она составила бы вам прекрасную партию.
Генрих вспомнил очаровательную, юную девушку, фрейлину его бывшей жены. Её карие глазки всегда ярко блестели, она мило улыбалась, когда принимала подарки от короля, и искренне его благодарила. Эдакое чудное дитя! Король непроизвольно заулыбался, и неожиданно икота прекратилась. Приняв это за доброе знамение, он покивал:
— Да, Кейт мне нравится. Это правда.
— Почему бы вашему величеству не взять её в жёны? Моя племянница прекрасно воспитана, и её родословная весьма благородных кровей.
Тут королю пришла в голову неприятная мысль: Кейт Говард не только приходилась герцогу племянницей, она ещё и была кузиной второй жены Генриха. Как только он представил себе Анну Болейн, его рот скривился в горькой усмешке.
— Кейт скрасит вам одиночество. Она молода, красива и неиспорченна. Моя племянница будет верной и преданной женой. — Герцог не отставал. Цель женить короля на родственнице придавала сил и смелости. Тем более он видел, что Генрих колеблется. Он побоится брать в жёны ещё одну невесту из Европы. Опять подсунут невесть кого! Одной любимой «сестры» королю вполне достаточно. Пускаться в путешествие, чтобы посмотреть на товар лицом, Генрих не сможет. Слишком уж он стал для подобных перемещений тучен и нездоров…