Но прямо перед коронацией Елизавета сумела успокоиться. Она взяла себя в руки и преданно помогала сестре в поручаемых ей делах. Тем более что пока к ней никто не обращался, никто не призывал выступать против Марии и защищать протестантов. Мария не приступала к решительным действиям, оставляя в стране всё как есть. Но Елизавета знала, что Мария уже вступила в переписку с Римом, заверяя папу в своей верности и желании вернуть Англию в лоно Католической церкви.
А что Тауэр? Про Тауэр на время забыли. Оттуда, конечно, выпустили тех католиков, которых успел посадить ещё Генрих, уж не говоря о тех, кого туда поместил Эдуард. Кто-то из них сидел вовсе не за веру, но такие мелочи волновали меньше всего.
Братья Дадли оставались в тюрьме. Их мать пыталась вызволить сыновей из заточения, но до поры до времени эти попытки не то, что не были успешны. Они в принципе не влияли ни на что. Тут было не до них.
Впечатляющее шествие Марии через весь город в Вестминстерское аббатство состоялось первого октября. Елизавета сопровождала сестру, и всем казалось, что это так прекрасно олицетворяет установившийся в Англии мир. Две религии мирно сосуществовали друг с другом так же, как две сестры, рука об руку следующие рядом на коронацию. Со стороны ситуация виделась именно такой. То, что Мария была настроена против протестантов решительным образом, заметно не было.
— Ты волнуешься? — спросила Елизавета сестру, когда они пришли в аббатство.
— Нет, — отрицательно помотала головой Мария, — раньше волноваться было из-за чего. Сейчас я получаю трон законно и заслуженно.
Вокруг, склонив головы, стояли подданные новой королевы. Среди них были и те, кто её люто ненавидел, и те, кто её поддерживал. И те и другие надеялись на то, что правление Марии изменит что-то к лучшему.
В тот день казалось, праздник не закончится никогда. Но Елизавета помнила, как всходил на престол Эдуард. По пышности и размаху это торжество не шло ни в какое сравнение с коронацией брата. И одной из причин была пустая казна. За несколько лет правления Эдуарда её разграбили так, что в ней вообще не осталось ни одной монеты.
— Так Мария становится королевой, — размышляла Елизавета, — наследуя пустую казну и страну, расколотую на две половины. Я и не думала, что в Англии осталось так много католиков. Или они специально делают вид, притворяясь таковыми, чтобы угодить Марии?
Она вновь посмотрела на сестру. После стольких лет уединения стать королевой? Как странно вершатся подобные дела. А отец ведь был прав, восстанавливая их на престоле. Иначе сейчас ей пришлось бы с куда большим трудом отстаивать своё право на трон.
По старой, давно заведённой привычке люди праздновали коронацию, вынося столы на улицы. Они пили за здоровье своей королевы, не задумываясь о завтрашнем дне. Елизавете хотелось бы относиться к происходившему так же легко и веселиться до упаду. У неё так не получалось. Она думала и думала, бесконечно и бесполезно, о своём будущем, которое никак не рисовало воображение. Сосредоточиться на празднике мешали и мысли о Роберте. Если раньше Елизавету беспокоило то, что у него есть жена, то теперь это казалось незначительной мелочью.
Время текло медленно. Елизавета видела, что и Мария тоже устала. Но праздник, посвящённый коронации, должен был продолжаться всю ночь, до самого утра. И королеве не надлежало его покидать раньше своих подданных. А Елизавета преданно продолжала находиться возле неё.
С улицы доносились восторженные крики.
— Народ радуется тому, что я восхожу на престол, — заметила Мария, — самозванку так не приветствовали.
— Да, её коронация прошла куда тише, — кивнула Елизавета, — точнее, торжеств по этому поводу вообще не устраивали.
— И верно. Праздновать было нечего, — Мария расслабилась на минуту. Выражение её лица немного смягчилось. Несмотря на усталость, глаза её блестели, а взгляд был наполнен гордостью за то, что ей удалось совершить.
— Ты сокрушила своих врагов, — Елизавета ободряюще улыбнулась сестре, — отец был бы рад тебя видеть на троне.
— Это не имеет значения. Всё, что происходит, происходит по воле Бога. И всё! — Мария стала серьёзнее. — Несправедливость, вершившаяся в Англии, должна была быть остановлена.
Утром Елизавета вернулась к себе в комнату. Ей хотелось спать, но усталость и впечатления от прожитого дня были настолько сильны, что уснуть всё не удавалось. Потихоньку за окном начался дождь.