- Я должен немедленно доставить вас во дворец, Ваше Высочество, нас уже ожидают.
Он повернулся и быстрым шагом пошёл к лесенке, которую не было видно из-за густо раз-росшегося вьюнка, перебросившегося от стены на перила лестницы, спиралью спускавшейся вниз вокруг крыла. Елизавета неуверенно ступала по этой заросшей, местами растрескавшейся и, на вид, совсем ненадёжной конструкции, несмотря на то, с каким спокойствием шёл перед ней человек более могучей комплекции. Замыкала шествие Урсула. И снова Лизе стало тоскливо от чувства беспомощности и невозможности что-либо изменить или хотя бы отомстить за себя. Но, наконец, они вышли из зелёного плена и вид гор, свежий воздух и просто нежелание терзаться бесплодными мыслями, развеяли девушку. "В конце концов, все когда-нибудь вступают в брак, просто я делаю это менее обычно, чем подавляющее большинство моих соплеменников" - попыталась принять действительность Лиза, однако ей все равно не удалось до конца примириться с положением вещей. Морт подсадил её и Урсулу в карету, захлопнул дверцу и занял место кучера. Он хлестнул лошадей и экипаж тронулся с места так резко, что веда, севшая напротив, упала к ней в объятия, однако быстро оправилась и, вернувшись на место, произнесла:
- Извините, Ваше Высочество, я забыла, насколько Морт исполнителен и не ожидала, что он будет мчать во весь опор до самого города, чтоб быстрее доставить вас. Всё-таки некоторая аккуратность тоже не помешает! - Последнюю фразу она практически прокричала, адресовав её вознице, который никак не отреагировал.
- Почему нужно так торопиться, Урсула? Ведь когда я появилась здесь, говорили о каком-то дне, которого нужно дожидаться, а теперь вот всё бегом.
- Увы, я не могу ответить на этот вопрос, все приказания исходят от Терхенетар, это она торопит вашу коронацию. Все сбиты с толку, никто толком не понимает из-за чего такая спешка.
- Как мне себя вести, что делать?
- Вас всему обучит церемониймейстер, но основным долгом является любовь и почтение к Миру, его обитателям и самое главное своему будущему супругу - королю Илорену.
Всякий раз, как произносилось это имя, по телу Елизаветы пробегала дрожь, она рисовала в своём воображении бессмертного монарха, на протяжении вечности менявшего суженых, и всякий раз выходило чудовище.
- Он пожилой? - дрогнув голосом, поинтересовалась она.
- Здесь не бывает пожилых, мы стареем и молодеем вместе с Миром, вы не увидите здесь стариков. По крайней мере, раньше так было и все надеются, что будет впредь. - Сказала она своим спокой-ным тоном, каким говорят автоответчики, но вдруг, неожиданно пригнувшись к Лизе и, поманив её к себе, с видом заправской сплетницы, прошептала - Потому-то церемонии свадьбы и коронации и торопят вразрез со всеми правилами, что во всём Мире только наша Терхенетар....
- Урсула! - рявкнуло что-то за спиной побелевшей веды - Старость не настолько обезвредила меня, как ты себе вообразила, пересядь к ней!
Втянув провинившуюся голову в плечи и состроив смиренную мину, Урсула покорно пересела к Лизе, и их глазам открылось лицо, выступившее из спинки сидения напротив, покрытое нелепой обивкой из-за которой сложно было определить его черты. Несмотря на это, всё же угадывались широкие скулы, присущие монголоидному типу и большие раскосые глаза, голову венчала грива густых волос. Это лицо было зло и раздражённо.
- Урсула, вы довольно долго провозились. Скоро ли мне ждать суженую Илорена? - на этих словах старуха всё-таки не выдержала и с такой ненавистью посмотрела на Елизавету, что даже купидон-чики на обивке не смогли смягчить выражение Терхенетар. Теперь Лиза вспомнила это лицо, именно так оно смотрело на неё во время минутного пробуждения в доме привратника. - Хотя я, конечно, знаю, что скоро, если ты не вздумаешь изменить маршрут, так что настоятельно прошу не задерживаться нигде. Скажи Морту, чтобы не останавливался ни при каких обстоятельствах - она как будто замялась и смутилась, прежде чем сказать следующую фразу. - В лесу неспокойно, поднимается бунт. Её могут выкрасть или подучить какой-нибудь дерзости... мне докладывали... в толпе кричат...- в этот раз она действительно сбилась и оборвала мысль, сделалась на мгновенье печальной и задумчивой, затем высокомерно усмехнулась и, рявкнув напоследок - Поторопись! - лицо исчезло.
У Урсулы перехватило дыхание и она, со смесью страха и восторга, смотрела то на Лизу, то на место, с которого только что вещала Терхенетар.
- Бунт! - вдруг как-то дико взвизгнула она, радостно вскинув руки - Неспокойно! Это же прекрасная новость, Лиза, это же просто восхитительная новость!
Елизавета с опаской посмотрела на кресло напротив, боясь, что там сейчас снова проявиться лицо разъярённой ведьмы, но поверхность оставалась гладкой. Тогда, выждав минуту, она с сомнением посмотрела на Урсулу, которая счастливо напевала какую-то мелодию.
- В нашем мире бунт обычно затевают против правительства, а у вас? - спросила она.
- У нас также - улыбаясь, ответила веда.
- Мы едем на моё бракосочетание с королём и последующую коронацию, значит, имеем прямое отношение к власти, как можно радоваться бунту? Или ты заодно с ними? - понизив голос, испуганно произнесла Лиза.
- Ннет, - последовал неуверенный ответ - нет, что ты! - спохватившись, громко повторила Урсула. Просто я столько слышала о том, что везде что-то происходит, а у нас почти всегда спокойно. - Тоном ребёнка, лишённого приключений из-за болезни, закончила она.
- Удовольствие сомнительное, если верить очевидцам. Уверена, что многим пришлась бы по душе ваша скука.
- Да, мы знаем, но если бы ты пожила в...- Урсула вдруг испуганно взглянула на свою спутницу и, виновато втянув голову в плечи, посмотрела на противоположное сиденье. - Простите, меня за грубость, Ваше Высочество, я увлеклась, услышав эти ошеломляющие новости. Этого больше не повторится. - Официальным тоном, с отстранённо-вежливым выражением лица, произнесла веда.
- Но ты не вела себя грубо, мне бы хотелось, чтоб ты всегда была такой же естественной - с чувством возразила Лиза, не желая снова оказаться в атмосфере удушающей официальности, делавшей её одинокое и подневольное положение ещё более острым и пугающим.
Веда бледно улыбнулась и, пересев на своё прежнее место, развернулась к стене кареты, в которой находилось окошко для сообщения с возницей. Урсула открыла его и передала Морту всё, что сообщила им Терхенетар, предоставив Елизавету своим мыслям. Девушка смотрела в окно и порой то тут, то там замечала проплешины серого цвета, а кое-где цвета сепии. В Мире ещё не всё приняло прежнее положение, и ирреальность всего происходящего с новой силой поразила её. Мысли о сумасшествии подавляли едва ли не физически, и захотелось посоветоваться с кем-нибудь или хотя бы возможность остаться наедине с собой. Небо постепенно затянуло тучами и начал накрапывать дождик. Страх и неуверенность вернулись, чтобы составить Лизе компанию.
2.
Дождь перерос в полноценную грозу, которая освежила всё вокруг, как будто смыв окончательно всю пыль с Мира, возродив его первозданную красоту. Молнии причудливыми изгибами сверкали где-то вдалеке, озаряя кроны деревьев яркими вспышками, однако в густом лесу их самих не было видно. Урсула смотрела на стену дождя за окном, глубоко задумавшись о чём-то. Лиза, поначалу, пытавшаяся втянуть веду в разговор, скоро оставила эту затею, раздражившись на неохотные односложные ответы, и тоже уставилась в окно. Девушка любила грозу, но сейчас она казалась ей тревожным предзнаменованием, гневом этого странного места на чужака, принесшего с собой разом столько несуразностей, о которых всё время недоговаривала Урсула, и которые вызывали такую ярость Терхенетар, создательницы всего, что её окружало. Елизавета вспоминала дом, своё одиночество и терзалась неизъяснимой, тянущей тоской, которую никак не могла победить, всё сильнее завладевавшей ею, сковывала и мысли и движения. "Если это продлится долго, я не смогу бороться с обстоятельствами и тогда всё окончательно потеряно, а я не могу не попытаться выбраться из этого кошмара"- так думала Лиза, глядя на медленно редеющий дождь. По мере того, как гроза проходила, она старалась продумать, как убедить всех в том, что она не та, которая им нужна. Но здесь вставала другая загвоздка: что будет, если она действительна не та, ведь она уже мертва, если верить Урсуле.