Ах, даже сейчас мне трудно произносить ту его речь, обжегшую меня, словно огнём и давившую грудь всякий раз как я вспоминала её и, с затаенной тоской, смотрела на его задумчивый профиль. Мне и в голову до той исповеди не могло прийти, что он настолько тяготится нашей жизнью. Я ничем не выказала своих чувств и продолжала просто слушать.
- Я пошёл навстречу Джованни и познакомился с ним. Оказалось, что его сестру Паолу обвиняли в краже и собирались повесить, а ему не разрешали даже увидеться и поговорить с ней. Он как раз возвращался от одного из своих влиятельных заказчиков, которому спроектировал палаццо, но его не приняли, а в просьбе о помощи отказали в коротенькой записке. Тогда я предложил ему похитить сестру и бежать вместе со мной туда, где нет несправедливости. Дело было в таверне, где мы уже порядком поднабрались, поэтому излишняя осторожность не мутила его ум, и мы прямо оттуда отправились на разведку. Все последующие приготовления и само похищение удалось провернуть за пару дней, после чего я привёл своих друзей в подвал и набросил саван на всех троих. Так мы оказались на тропе немёртвых, и она стала выделывать непонятные трюки, словно не желая пускать нас дальше того места, где мы стояли. Но, в этот раз, хоть не нападал никто, кроме голода и жажды. Не знаю, сколько мы пробыли среди клубов тумана, но за это время Джованни заметно осунулся и постарел, а Паола впала в то бессознательное состояние, в котором я принес её. Когда девушка упала в обморок, я взял её на руки и ворота выросли перед нами почти сразу. В этот раз створки не распахнулись, а открылась лишь маленькая дверь в левом углу ворот. Мы зашли в неё и отправились в сторону дворца. А потом встретили тебя.
Джованни и Паола, окрепшие и помолодевшие, пришли в себя только через месяц. Радости Илорена не было предела. Он решил устроить бал в честь новых друзей. Никогда я не видела, чтобы король так веселился и невольно начала заражаться его энтузиазмом. Пришедшие таким странным способом люди помнили кто они, точно так же как и мы, так что я могла говорить с ними, не искажая их картину Мира. Хотя моё звание Госпожи Ведьмы вызывало в них суеверный страх, с которым они старались бороться из благодарности и опаски, но побороть не могли. Я перестала смущать их своим вниманием и снова углубилась в исследования Долины Тумана, а по возращении Илорена эта напасть покрыла внушительное пространство, подступив совсем близко к замку. Я больше не пыталась обсуждать свои опасения даже с правителем.
После того, как опасность для Паолы и Джованни миновала и они пришли в себя, я решила сходить в разрушенную башню, чтобы попробовать с помощью рубашки Илорена, пропитанной его кровью, закрыть трещину, из которой вытекал туман, так как саван пропал во время перехода беглецов на тропу. Когда же я пришла в пыльный зал, то обнаружила саван на прежнем месте. Несмотря на это, я всё же подменила его, чтобы никто больше не решил попутешествовать и тем самым не увеличил пробоину. Саван же я перенесла в один из тайников, где хранились некоторые вещи, нужные для гадания и знахарства. Я опасалась, что поток тумана может усилиться вдвое, и поспешила выйти за пределы мглы. К моему неимоверному облегчению, Долина не увеличилась, да и позже молочно-белое полотно не разрасталось.
Наступили дни торжеств и во всём королевстве объявили трёхдневный праздник, во время которого будет роздано множество подарков и бесплатного угощения, а так же зажгутся небесные огни, которых у нас тогда ещё никто не видел. Это были первые масштабные гуляния, все готовили наряды и предвкушали нечто невообразимое. В общем, большинство ожиданий оправдалось и эти три дня запомнились самыми добрыми и светлыми моментами. Только для меня ощущение счастья от вида моего Мира, такого шумного и довольного, славящего своего короля и свою беспечную жизнь, было немного испорчено новостью о помолвке Илорена и Паолы. Меня никто не отвлекал от моих занятий, так как считали что мне не интересно участвовать в течении общей жизни. Да и на самом празднике никто не пытался пригласить меня на танец, никто не пытался со мной пошутить, все вежливо кланялись и, старательно сдерживая при мне свою весёлость, отходили прочь. Поэтому я на всё смотрела со стороны и ни в чём не участвовала, раз всем казалось, что так вернее. Я была много младше большинства этих людей, но в их глазах я всегда была каким-то идолом, с которым просто нельзя чувствовать себя свободно. Но вот, на второй день торжеств, увидав меня одну в полумраке, где я сидела в раззолоченном кресле и смотрела на танцующие пары, Илорен подошёл и пригласил меня на танец. Все восприняли это как должное, теперь это стало уже традицией, а тогда было жалостью. Мне хоть и нравилось танцевать и, пусть немного, но всё же праздновать, как остальные, но уже в те минуты хотелось, чтоб Илорен никогда не возвращался, раз ему так чужд этот Мир, который для меня стал спасением, как и для многих других.