— Хм… Ждал чего-нибудь более вдохновенного, хотя бы несчастной любви, оставшейся на далёкой родине. Веды уже давно не хватают первых попавшихся девушек, Елизавета. Они берут только действительно никому не нужных и глубоко несчастных и умеют их различать, мне очень жаль. — Мышцы лица Вёльфа дернулись в немощной попытке сложиться в гримасу сочувствия, но не справились и приняли снова свой отчуждённо-презрительный вид.
На некоторое время воцарилась тягостная атмосфера и вся эта тяжесть обрушилась на Лизу, словно морской вал, пригвоздив к месту взглядами присутствующих. «Одиночество это же хорошо, я люблю его, я не несчастна, это просто ложь. Теперь у меня совсем не осталось союзников и даже Илорен, наверное, возненавидит меня…» Голос Терхенетар тёплый и спокойный зазвучал для Елизаветы музыкой:
— Не стоит корить девушку, а уж тем более обижать. Она права, с тех пор как мы нуждаемся в королевах, а не они в нас, мы могли бы и забыть об этих дурацких испытаниях. И переписали бы речь. — Последнюю фразу она проговорила уже ворчливо.
— Но как объяснить всё народу? Гостей с трудом удаётся сдерживать в душных залах, развлекая и успокаивая, иначе они бы уже давно разбежались, сея сплетни по всему Миру.
— Сказать, что претендентка просто смутилась окружающего величия, но теперь она готова к выполнению всех необходимых церемоний. — Предложил министр культуры.
— Да, только Елизавете лучше не идти туда больше, пусть герольд прочтёт задания, я подтвержу верность его слов, а потом введу её в курс дела. — Предложил Илорен.
— Не вызовет ли это недовольство? — спросил министр внутренних дел.
— Не думаю, Терхенетар права — некоторые традиции пора менять.
— Но то ли сейчас время, чтобы экспериментировать, Ваше Величество?
— Сейчас самое время этим заняться, Вёльф. Люди хотят перемен, наш Мир пришёл в движение, так почему бы и нам не влиться в этот поток?
— Потому, что он мутный, Ваше Величество, при всём уважении.
— Мы всё равно в него попадём, так или иначе.
— Мы уже в нём. — Подытожила Терхенетар. — Мы хоть и не толпа, но всё, что составляет её жизнь составляет и нашу намного больше, чем жизнь аристократов, разбросанных по закоулкам королевства. Книга уже запечатлела страницу нынешнего дня и переменить что-либо невозможно, ступай Илорен и исполняй, что должно, мы будем ждать у тебя. Совет окончен. Подай мне руку, дитя, пойдём.
Опираясь на Лизу, Терхенетар пошла в апартаменты короля, за ними пошёл и Вёльф.
— Терхенетар, мне нужно поговорить с тобой, наедине — сказал премьер-министр.
— Хорошо, Генрих, мы обязательно поговорим, только давай сделаем это в замке. Приходи завтра утром, мне бы тоже хотелось с тобой посоветоваться. — Ведьма улыбнулась и, положив руку ему на предплечье, сжала его в доверительном жесте. Вёльф накрыл её руку своей, а затем склонился и поднёс к губам для поцелуя. Не говоря ни слова больше, он удалился в один из коридоров дворца.
— Не дрожи так сильно, Елизавета, ты поступила смело, хоть и опрометчиво.
— Неужели до меня никто не поступал так? Не пытались сбежать, отказаться?
— Нет, с тобой всё наперекосяк, я же тебе говорила это, да и Урсула, думаю, тоже. Не притворяйся большей дурочкой, чем есть и не надо снова напрягаться и злиться, ты не сможешь сбежать без посторонней помощи, а никто здесь не хочет, чтобы всё рухнуло в одночасье. Да и зря ты так драматизируешь, ты очень скоро сможешь привыкнуть к своей роли, как и Илорен.
В кабинете в этот раз никого не было. Терхенетар села к столу и указала Лизе место напротив.
— Как уже упоминалось, ты не была подготовлена к церемониалу и, проснувшись, сразу отправилась к нам, да и встреча оказалась не столь радужной, как у предыдущих королев. Церемонию я торопила, желая вернуть себе молодость, пока меня видели лишь приближенные. Книга почти не давала ответов до вчерашнего нападения.
— Ты сказала, что этот день записан в Книге о нашёптывании. Что будет, ты можешь открыть?
— Нет, там написано как мы сегодня поступим, но не сказано что из этого выйдет.
— Ты знала, что я откажусь.
— Нет… Точнее не была уверена, в книге было сказано, что ты сделаешь выбор, от которого зависят последующие действия всех остальных. Ты его сделала, теперь я знаю, как поступит Илорен, но вот дальше всё сложнее.
— Сложнее в чём?
— В действующих лицах. Книга пишет про поступки, но не называет имён тех, кто их совершает. Но довольно об этом.
В коридоре послышался шум, состоящий из жаркого многоголосого обсуждения и топота ног. Илорен ворвался в комнату и захлопнул дверь перед носом сопровождавших его аристократов, пытавшихся перекричать друг друга, что-то доказывая. Шум моментально прекратился, но лишь на мгновение, затем звенящий голос произнёс из-за дверей:
— Ваше Величество, не стоит делать опрометчивых поступков, мы — ваши верные слуги и просто хотим предостеречь вас.
Илорен стоял, прислонившись к дверям с выражением мрачной сосредоточенности на лице. Услышав обращение, он глубоко вздохнул и немного расслабил мышцы лица, чтобы выглядеть спокойным. Затем повернулся, открыл двери и мягким голосом сказал:
— Поверьте, я бесконечно ценю вашу заботу о благе нашего Мира и преданность лично мне. Сегодня, после обеда, я проведу собрание, на котором будут присутствовать все самые значимые люди королевства и там Совет ответит на все ваши вопросы. Точное время слуги передадут вам позже.
— Служим Вашему Величеству, — с поклоном ответили аристократы и разошлись.
— И эти не довольны, всё равно не довольны — сказал Илорен, когда шум за дверями окончательно стих.
— Они не будут довольны, мы им надоели. — Ответила Терхенетар.
За окном мелькнула молния, и вместе с громом пришёл ливень, застлавший окно и скрывший ещё недавно такое светлое небо за чёрной тучей, в комнате стало сумрачно.
— Так может просто отказаться от своих ролей и стать простыми придворными, ведь тщеславие не туманит твой ум? — сказал со смехом Илорен.
— Нет, не тщеславие, но Башня и моя лаборатория. Я никому не могу их отдать, но и запретить новой Госпоже Ведьме выгнать меня оттуда, тоже не смогу. А твоя королевская ноша боится громко дышать, сидя в кресле у тебя за спиной, — рассмеялась в свою очередь ведьма. — Новый король также должен будет брать в жёны смертную королеву, а у нас она пока одна. И зря ты так боишься, от меня ей не будет вреда, я слишком стара, чтоб ревновать. К тому же она потомок твоей Софии, последний. Так для вас сошлись звёзды.
Илорен повернулся к Елизавете, а Терхенетар удалилась со словами:
— Не буду вам мешать.
— Наверное, ты ненавидишь меня за то, что у тебя отняли право на нормальную жизнь в своём мире?
— Наш мир — юдоль обречённых — попыталась отшутиться Лиза, про себя размышляя о том, какая из её пра-пра-прабабушек оказалась на мысе самоубийц в далёком прошлом. — К тому же меня выбрала Урсула.
Он даже не улыбнулся, только закусил губу и, поморщившись, тихо произнёс:
— Елизавета, я могу помочь тебе сбежать. Для меня невыносимо держать тебя здесь против воли, хотя выносить вечность без твоего лица…
— Не нужно, Вёльф прав — меня ничто не ждёт в том мире, здесь у меня появился шанс стать нужной.
— Необходимой.
«А может это просто уловка, чтобы я не металась больше и не создавала им проблем?» Но одного только взгляда на Илорена было достаточно, чтобы увериться в серьёзности его слов. Он любил её образ, перешедший по наследству сквозь века, в этот раз никакая сила не могла отнять его, ничто не омрачало счастья, вновь приобретённого после множества столетий. Ничто, кроме законов этого Мира, по-прежнему беспощадных к смертным.
— Елизавета, я совсем позабыл сказать об испытаниях. Их не будет.
— Почему? Из-за этого всполошились придворные? Я могу их пройти, если нужно, — выпалив это, Лиза смутилась и подумала, что упустила момент, когда стала готова на всё, ради спокойствия Короля. «Благодарность» — соврала себе девушка, «страх перед придворными и Советом» — убедительно добавила она, «всё равно мне некуда деваться». И конечно во всех трёх был смысл, но всё же истинная причина была глубже и намного приятнее, но про неё Елизавета решила подумать, когда останется одна.
— Нет, не стоит тревожиться на этот счет. Всё уже решено.
В дверь постучали, Илорен не сразу крикнул: