— Войдите!
Вошёл слуга и доложил, что обед подан в малой столовой, как приказали Его Величество.
— Хорошо, благодарю. Пойдём, Елизавета — он подал ей руку и повёл по коридору, рассказывая об обитателях дворца. В основном это были совершенно обычные люди, без роду и племени, которые бродили по всему королевству и гостили там, где их пригреют, но не долго. Пожив в очередном замке, дворце или усадьбе, они снова отправлялись странствовать, собирая новости, песни и предания. Илорен знал каждого и восхищался ими, их свободой и образом жизни.
За обедом собралась та самая активная группа аристократов, с которой Лиза уже встречалась в зале Совета. После церемониальных раскланиваний и обоюдных излияний в искреннейшем уважении и симпатии, исходивших от Терхенетар, Илорена и Елизаветы с одной стороны и барона с его товарищами с другой, все приняли вид друзей, забывших глупую и мелочную ссору. Извинения даже не требовались между такими простодушными, но лишь несколько вспыльчивыми людьми. Обед прошёл при общем оживлении и шутках, время пролетело незаметно и вельможи, поблагодарив короля, отправились в тронный зал, где было обещано собрание.
Пришла Урсула и сказала, что Морт уже подал экипаж и можно отправляться.
— Куда? Испытаний не будет, вам сказали? — удивился Илорен.
— Да, Ваше Величество, но нас ждут портнихи. — Ответила веда.
— А к ним обязательно ехать, почему они не могут всё сделать здесь, во дворце или в замке?
— Обычно это делают ещё в старом дворце, но в этот раз мы не успели.
— Я еду с вами.
— Но собрание, мой дорогой. — Обратилась к нему Терхенетар. — Не тревожься, с ней отправятся гвардейцы и Кармила. Я вызвала её пораньше, специально для этого.
— Спасибо.
Он поцеловал ведьму в щёку, взяв её за плечи. Со стороны казалось, что это мать и сын, настолько прочной выглядела их связь, и такое тепло было во взглядах, обращённых друг к другу. Затем Илорен так же поцеловал и Лизу, но ещё некоторое время держал руки на её плечах, вглядываясь в черты девушки, так что Урсула пару раз кашлянула и, не вытерпев, произнесла:
— Ваше Величество.
— Да-да, пора. Берегите себя.
Когда они ушли, а Илорен всё также смотрел им вслед, Терхенетар мягко дотронулась до его руки и, посмеиваясь, сказала:
— Они скоро вернутся, а нам предстоит долгий и трудный разговор со своими подданными. Не стоит затягивать с этим сомнительным удовольствием.
— Я потерял веру в то, что смогу найти похожую на неё и вот она передо мной. Но это не София.
— Ну, это естественно, она совсем другая, как и время которое её породило и место, где она росла.
— Я знаю, это всё так. И душой она так же прекрасна, но…
— Софию ты спас, а эту погубил. Это тревожит тебя? Самая смелая мечта принесла не разочарование, но чувство вины и раскаяния. Ты предлагал ей бежать?
— Да, она отказалась.
— Вёльф прав…
— Ах, он всегда прав, из-за этого он всех и раздражает, кроме тебя, ведь ты тоже всегда права, Госпожа Ведьма.
— Ну, далеко не всегда, мой милый. Но даже это не спасает меня от нелюбви твоих подданных.
— Ты стала говорить как добрая старушка, Терхенетар.
— Я стала старушкой, Илорен, и, кажется, подобрела. Елизавету ничто не держало, она отправилась совершенно налегке и здесь эта девушка не случайно, здесь ничто не бывает случайным. Лучше расскажи мне, что ты натворил, когда отправился в тронный зал во второй раз? Как произошла размолвка?
Они шли по одной из галерей дворца, где редко бывали люди. За окнами по-прежнему лил дождь. Илорен остановился и присел на диванчик, жестом предложив Терхенетар сесть рядом.
— Когда мы вошли, все были возбуждены до крайности. Герольд никак не мог добиться тишины и со всех сторон на меня сыпались вопросы, жалобы и что-то напоминающее угрозы, но ещё не оформившиеся даже в головах произносивших их. Стихийность и масштаб недовольства опьяняли собравшихся. Каждый говорил о своём, но чувствовал себя в общем ключе, передо мной была толпа. Я не предпринимал ничего, просто смотрел на то, как они, распаляясь, растравливают друг друга, к тому же моё безразличие явно вызывало в них ощущение моего бессилия, а не спокойствия. В конце концов, толпа расступилась, и вышел барон Рондорф, который стал говорить о том, что потери этого межсезонья не восполнились, люди приходили к нему за хлебом со всех окрестностей, его слова потонули в гуле одобрения. Затем он стал продолжать рассказ о злоключениях, которые всё больше напоминали о мире людей. Наш Мир стал обычным, больше мы не защищены ничем. Давным-давно ты говорила мне о пророчестве, которое обещало нам конец серебряного века, оно сбылось?
— Сбывается, должно случиться что-то по-настоящему жуткое, но Книга не говорит конкретно. Самое страшное то, что новой книги нигде нет, а старая подошла к концу. Вчера, когда я открыла её, последние страницы оказались пропитаны чем-то красным, я так и не смогла разобрать, что там написано.
— Что может быть ужаснее участи Анны и Магнуса?
— Это был в некотором роде их выбор…
— Он был сделан из страха, разве можно считать это свободным выбором?
— Нет, но здесь совсем другой случай. Скоро будет ужасная буча, а в самом центре может оказаться и девочка.
— Отчего ты вдруг стала так добра к ней?
— Есть одна часть пророчества, не влияющая на общее течение событий. Это счастливое пророчество и связано оно напрямую с её появлением. Что было, после того как поток жалоб иссяк?
— Начался поток брани и, в свою очередь, досталось и Елизавете за её «тщеславие» и тебе за то, что слишком много рассказала ей и теперь смертная считает себя нашей спасительницей, а не наоборот, как принято. Тогда я и сказал, что больше не будет никаких испытаний и оценивания, что Елизавета будет моей женой, а те, кому это не по душе могут жить своим домом и навсегда забыть дорогу во дворец. После этой вспышки присутствующие слегка остыли, а я вышел. Чуть позже меня догнали герцог Гурбе, князь Литковский и ещё кто-то и начали убеждать в том, что … — король замолчал.
— Илорен?
— Они предлагали тот же вариант, что и барон: новую Госпожу Ведьму и отправить веду за новой королевой. Думаю, этот план нам будут предлагать и сейчас.
В коридор вошли министры и все отправились в тронный зал. По пути Илорен повторил свой рассказ. Больше никто не проронил ни слова. Вскоре они вступили в тронный зал и все склонились при виде правителей.
На возвышении, рядом с троном Илорена и креслом Терхенетар выстроился ряд кресел для членов совета. Когда все заняли свои места, и наступила тишина, король поднялся и обратился к присутствующим со следующими словами:
— Впервые в нашей истории проводится подобное собрание. К этому нас подтолкнули беспрецедентные события, которые начались не вчера или сегодня и не с Елизаветы. Много лет назад пропала королева, а Привратник был найден растерзанным. В Мире уже умирал один из нас. И вы все знаете об этом. Тогда и было положено начало переменам. После межсезонья, вызванного исчезновением Анны, Терхенетар не вернула свой прежний облик, а опьяневшая толпа набросилась на новую королеву и чуть не растерзала её. И вы все знаете об этом. Мир изменился, теперь мы уязвимы, это было предсказано ведами. И об этом тоже вы все знаете. Так ответьте мне на вопрос: как можно изменить миропорядок, меняя местами простых смертных?
Минуты хватило бывшим бессмертным на осознание того, что они услышали. Так должно быть отреагировали бы люди, которым сказали о близкой кончине от смертельной болезни, люди разных нравов, возрастов, ума, выдержки и достоинств, если бы кому-нибудь взбрело в голову собрать такое количество смертельно больных в одном зале, чтобы сообщить им диагноз. С обеих сторон от Илорена кто-то жалобно всхлипнул, кто-то упал в бесчувствии, король повернулся и увидел, как Ульрих приводит в чувство герольда. А затем паника, крики, слёзы, мольбы неизвестно кому и на пике всего этого гвалта, мощный бас барона всё-таки смог возвыситься над всеобщей какофонией, чтоб в исступлении прокричать:
— Я же говорил — эта ведьма хочет нас всех прихватить с собой в могилу! Это дело рук Терхенетар!
Этот крик направил мысль толпы в другое русло. Они перестали спрашивать «за что» и стали интересоваться «с кого спросить за происходящее». Все потихоньку замолкали и снова оборачивались к тронному возвышению, на котором восседал совет. Илорен сел и предоставил слово Вёльфу. Премьер-министр поднялся со своего кресла и произнёс: