— Этот браслет защищает от врагов, так мне сказал Арчи, когда давал его, но у меня совсем нет врагов. Я решил подарить его тебе, чтобы ты не передумала из-за того, что мы много путешествуем и можем оказаться в опасности. Ты будешь под защитой.
Гор говорил всё это как обычно — старательно и, порой, неверно выговаривая слова, отчего его речь казалась ещё более трогательной. Елизавета готова была сбежать вниз и снова потребовать объяснений, но прекрасно понимала, что никто не собирается ей ничего разъяснять, а здесь останется обиженный ребёнок.
— Милый, я смогу постоять за себя, лучше оставь амулет себе и я буду спокойней, зная, что он тебя бережёт.
Хмурясь и читая её ответы по губам больше, чем по неловким жестам, Гор отрицательно помотал головой и упрямо повторил:
— У меня нет врагов, а если найдутся, то Арчи меня защитит. А про тебя он сказал, что Лизу и кошка домашняя в угол загонит, возьми. — И мальчик надел браслет на запястье покрасневшей Елизаветы, которой не польстила такая характеристика.
Вдруг совсем перехотелось спорить и выяснять что-либо и, поблагодарив Гора за заботу, девушка повела его спать. На площадке явственно раздавались отголоски громкого разговора, происходившего в гостиной, но слова были не понятны. Уложив мальчика в кроватку и поцеловав его перед сном, Лиза вернулась к себе и заплакала. Браслет, подаренный ребёнком, не имел замка, он просто соединился у неё на руке, и снять его не было никакой возможности. Так она и засыпала с неснимаемыми браслетами на руке и ноге и сознанием своей абсолютной беззащитности перед любым развитием событий. Ей врали все и все говорили, что врут только другие, а они лишь изредка искажают действительность. При этом её судьбу все решали где-то за её спиной, и посвящать Лизу в свои планы не собирались. С этими тяжёлыми мыслями девушка попыталась уснуть.
А Урсула и Арчибальд обсуждали нарушение договорённостей противоположной стороной.
— Урсула, что ты сделала с Елизаветой? Я столько времени потратил на поиски хотя бы похожей на Софию, а нашёл такой клад. Я помог тебе найти этот клад в другом мире, она была совершенно здорова и не могла умереть. Она должна была стать королевой.
— Отравила я ваш клад. Надо сказать, бедняжка сильно мучилась, прежде чем ослабла настолько, что можно было уверенно предсказать скорую гибель. Здоровье и, правда, было крепкое. Теперь она одна из нас — ни живая, ни мёртвая, застывшая в некогда безмятежной вечности, как муха в янтаре.
— Твоя нелепая, глупая месть этому корольку только за то, что он не любил твоей сестры, которую именно ты затащила сюда, подвела тебя и только тебя, моя милая. Мои планы ты не порушила, как тебе, наверное, мечтается сейчас.
— Да, мечтается. Ты обманул меня. Ты обещал, что никто не пострадает, что умрёт пара гвардейцев и чёртова цыганка. Ты убил моих друзей.
— Я подправлял свой план после тебя, и если это стоило кому-то жизни, то винить в этом нужно лишь тебя, Урсула. Ты никогда не задумывалась над тем, сколько зла принесло твоим близким то своеволие, которое заменяет тебе талант, ум и характер.
— Переходишь на личности?
— Нет, подвожу итоги нашей дружбы. Елизавета могла бы сейчас развлекать Илорена, а мы устроить переворот, пока они любуются красотами Мира Теней в своём путешествии. А теперь ты растревожила это сонное королевство, и ловец жемчуга действительно начал хвататься за власть.
— По крайней мере, Лиза теперь веда и он не сможет жениться на ней.
— А зачем ему? Она всегда может быть под рукой и без этого.
— Терхенетар не допустит.
— Её никто не станет слушать, по сути, только Илорена ещё уважают и хотят видеть своим правителем, а он скорее откажется от престола, чем от своей мечты. Слова ведьмы против желания короля ничего не значат уже очень давно.
— Но как же традиция? Король обязан её исполнить.
— Да, но теперь придётся заставить его это сделать. Неизвестно кто займёт его место, когда Илорену захочется бежать со своей возлюбленной. А так же придётся возиться с Лизой, чтобы она послушно выполняла мою волю и действительно не сбежала.
— Ты можешь заставить её, как и многих других.
— Это хорошо для одного — двух заданий, а её помощь будет нужна мне намного дольше.
— Зачем она тебе? — зло спросила Урсула.
— Скоро узнаешь. Лучше скажи мне, что ты успела наболтать ей про меня?
— Ничего, мы говорили про Морта.
— Я бы не хотел, чтобы она меня боялась и не доверяла. Елизавета должна была стать ключом во дворец, а ты снова всё испортила. Чего ты добиваешься всё время?
— Справедливости.
— Ммм, вот оно что. А тебе какую? Даже в этих стенах их, как минимум, четыре и, по двум из них, болтаться тебе на ближайшем суку. Ты наделала глупостей, Урсула, и придётся расплачиваться за них, даже я не смогу помочь тебе теперь.
После этих слов Арчибальд вышел, а Урсула пошла к Самре, чтобы увидеть того, кто её действительно любит и не обвиняет ни в чём. Она рассчитывала всех спасти и примирить, но потом, когда будут наказаны те, кого она ненавидела. Сейчас она придумывала способ избавиться от Елизаветы и дать ей сбежать, чтобы насолить своему сообщнику и отнять у него возможность проникнуть во дворец. Этого пункта их договора веда всегда особенно боялась и давно придумывала всё возможное, чтобы сорвать осуществление плана Арчи.
Глава 17. Помиловать!
Перед воротами резиденции проходило прощание Терхенетар со своими ведами. Последние напутствия сказаны, и все девушки уже в сёдлах застыли перед Госпожой Ведьмой.
— Может, всё-таки поедешь с нами? — спросила Махтаб.
— Нет, мои хорошие, постараюсь убедить Совет ещё раз. Езжайте и да хранят вас духи.
Веды кивнули и развернули коней в сторону большой дороги. Небо ещё было тёмным, и полоса горизонта лишь едва обозначилась вдали. Было решено разделиться и Махтаб, Линг, Мириам и Тереза отправились в Гирфентейн, а Агата, Алита, Велеса, Аврора и Абангу отправились на поиски Елизаветы.
Терхенетар стояла на мосту до тех пор, пока последняя из вед не скрылась за поворотом. Затем, тяжело опираясь на свою палку, она пошла во дворец, чтобы поговорить с Илореном.
Когда она подошла к покоям короля, чтобы передать что хочет говорить с ним об очень важном деле, с другой стороны туда же подходил Вёльф.
— Генрих, что ты здесь делаешь в такую рань?
— У меня встреча с Его Величеством перед заседанием Совета. А ты?
— А у меня важные новости для него, может, вы уделите мне несколько минут вашего внимания?
— Ну, меня могла бы не спрашивать, я готов посвятить тебе всё своё время.
— Не преувеличивай.
Стражи, дежурившие перед дверью последнее время, встали при виде премьера и ведьмы. Гвардейцы, предупреждённые накануне о раннем визите, распахнули двери королевских покоев, и Генрих с Терхенетар увидели Илорена, который спал за столом, положив голову на руки. Они не стали окликать его, Госпожа Ведьма подошла и всмотрелась в утомлённое лицо, впавшие глаза, окружённые тенями, морщинки у переносицы.
— Он совсем измучился — шёпотом сказала Терхенетар, с нежностью глядя на знакомые черты.
— Да, он почти не спит в последнее время и стал такой кровожадный, чуть что сразу грозится всех казнить — ухмыльнулся Генрих.
— Вёльф, ты первый в моём кровожадном списке — просыпаясь, просипел Илорен. — Здравствуй, Терхенетар, что-то случилось?
Последняя фраза была сказана столь пренебрежительно, что ведьма, желавшая подготовить свою речь и рассказать новости как можно более дипломатично, резко выпалила:
— Да, твоя Елизавета нашлась в глухом лесу в компании воинов. Это она причина всех потрясений, происходивших в последнее время. Я предупреждала тебя, что с ней что-то не так, но ты не хотел слушать, так что теперь, как и много лет назад, мы все пожинаем плоды твоей глупости и эгоизма. Девчонка владеет чёрной магией.
Сон мгновенно слетел с короля и сейчас он ошалело глядел на разъярённую Терхенетар. Вёльф, усевшийся с другого конца стола тоже был изумлён до крайности, но не без удовольствия отмечал и переменившееся отношение возлюбленной к королю, сейчас она его ненавидела. Но тем временем в себя пришёл Илорен и срывающимся голосом спросил:
— Где она?
— В глухом лесу, далеко отсюда. Но больше я ничего не скажу тебе, теперь она не твоя проблема и можете никого не казнить. — Сейчас Госпожа Ведьма чувствовала себя победительницей, она и её веды по-прежнему охраняли этот Мир и спасали его от злодейства, а себя от незаслуженной клеветы.