Подходило время «экспресс» бала, как назвал его недовольный Клейст. Впрочем, всего на этом празднике было вдоволь, кроме времени и людей, по сравнению с прежними чествованиями королев и свадьбами. Резиденция и город опустели почти в половину, даже Илорен, занятый своими думами, заметил это. Но, несмотря на все нюансы, люди были счастливы, сознавая, что тумана завтра не будет, всё придёт в норму и можно зажить по-старому. Каждый стремился нагуляться вдоволь, вознаграждая себя за последние волнения, а также и потому, что большинство намеревалось покинуть Фьелу, как можно скорее, чтобы оказаться подальше от воинов, казней, исчезновений, убийств, заговоров и всего того, что может закончиться плачевно для человека.
Церемониймейстер провозгласил начало бала и все потянулись в залу, сияющую огнями, зеркалами, золотом, паркетом, блестевшим под ногами и небесами, приоткрывшими завесу своих тайн на росписях плафона. Там, в окружении прекрасных ангелов, облачённых в белоснежные одежды и строго глядевших на людей, в центре был один, не похожий на собратьев. В тёмных одеяниях, с покрытой капюшоном головой и кинжалом в руке, он, казалось, готов был низринуться в гущу смертных, так как чёрные крылья его были расправлены, а телом ангел пригнулся, будто готовясь к прыжку. Странно было видеть такое гнетущее изображение здесь. Зазвучали ноты паваны и, по традиции, король пригласил Госпожу Ведьму открыть с ним бал. Они вышли на середину залы, невольно внимание Елизаветы снова приковал чёрный ангел, оказавшийся прямо над ними и отсюда взгляд его казался хищно устремлённым прямо на пару.
— Ты в порядке, Лиза? — спросил Илорен.
Девушка перевела на него взгляд и, улыбнувшись, кивнула. Танец, которому Клейст сегодня долго обучал её и Вику, был не очень труден, но насыщен деталями. Сосредоточившись на следующих нескольких минутах и бросив взгляд на Викторию, ухмылявшуюся в стороне и кивком пожелавшей удачи, она растворилась в звуках музыки и отдала свой разум во власть памяти, откликавшейся на знакомую мелодию заученными жестами, поворотами, шагами, движениями рук и головы. Прозвучал последний аккорд, и Елизавета присела в реверансе перед королём. Илорен отвёл Госпожу Ведьму к Вёльфу, с интересом наблюдавшему за ними и, поклонившись, пошёл к Виктории, чтобы пригласить на следующий танец. Бывший премьер подал Лизе руку и произнёс:
— Позвольте предложить вам небольшую прогулку по крытому саду. Туда, слава духам, не пробрался туман.
Елизавета неуверенно кивнула, и они пошли к выходу из залы. Когда шум бала остался позади, Вёльф продолжил разговор:
— Мне следует извиниться перед вами, Елизавета, за сегодняшнюю грубость. Я приходил к вам не для оскорблений и глубоко сожалею о своём поведении. Ваша предшественница очень дорога мне и увидеть кого-то в её апартаментах, после стольких веков, стало сильным впечатлением. Я не совладал с эмоциями. Вы примете мои извинения?
— Да, разумеется, мне и самой неуютно на её месте, — пылко ответила Лиза, не задумываясь над тем, стоит ли этот незнакомец подобных откровений, и тут же спохватилась об этом.
— Вы очень добры и слишком откровенны, — натянуто улыбнувшись, ответил Генрих, вспоминая, тем временем, как быстро эта простушка стала центром всех событий, происходящих в их Мире. Необычайных событий и роковых стечений обстоятельств. Как ловко она располагала к доверию. «Не этим ли способом? Как говорила о ней Терхенетар „словно неприхотливый комнатный цветок“, так и манит расслабиться в своём присутствии».
«Точно, ляпнула, как дура, в очередной раз, — думала между тем Лиза, сокрушаясь о своей вечной непосредственности и глупости, глядя на похолодевший взгляд Вёльфа и учтивую улыбку, так похожую на презрительную гримасу, что хотелось как-то оправдаться, — но это будет ещё хуже. Лучше больше молчать и не усугублять неприятного впечатления».
— Добры, — задумчиво повторил Генрих, вглядываясь в точёный профиль застывшего лица, похожего на профиль статуи. Шедшая рядом с ним девушка выглядела спокойной и уверенной, о чём-то размышляла, не пытаясь завести разговор, словно напоминая своим молчанием о том, что это он был инициатором прогулки, и она не собирается выкладывать своих тайн, но готова выслушать чужие, — и, смею надеяться, отзывчивы, — после некоторой паузы более уверенно продолжил Вёльф.
Ответом на последнюю фразу был настороженный взгляд Елизаветы.
— О, я не требую этого в своих интересах, меня просил король. Прошу вас, — сказал он, пропуская девушку в сад, освещённый невидимыми в листве фонарями, подобранными под цвет растений, в которых они были спрятаны.
— Благодарю, но почему Его Величество не обратился ко мне лично?
— Дело в том, что мне необходимо оставить двор и государь попросил меня собрать побольше информации о новом премьер-министре, дабы проверить те факты, которые сам Арчибальд рассказал нам о себе. Это, безусловно, простая формальность, дача рекомендаций и советник оповещён об этой процедуре, так что можете не волноваться. Ваше мнение для правителя особенно ценно по ряду причин, поэтому именно вас я прошу рассказать нам о нём.
— Но, лучше всего его знает Урсула, я с ним почти не общалась.
— Урсулу мы допросили, но она не может ни говорить, ни писать. Всякий раз, как веда пытается что-то нам сообщить, приступы кашля усиливаются. Что вы думаете об этом?
— Я не знаю, бедняжка очень больна и излишнее волнение, должно быть, дурно сказывается на её состоянии. К тому же чувство вины… — неуверенно ответила Лиза. Противоречия разрывали её: с одной стороны можно рассказать о том, что говорила ей Урсула, но с другой это могла быть очередная ложь ради мести. Да и личность Вёльфа не располагала к доверительной беседе, к тому же пока Арчибальд не расскажет ей всего о себе, судить о его мотивах рано. — Знаю, что он прорицатель и учёный, разбирается в травах и умеет делать из них настои. Но это всё, что известно мне.
Добиться симпатии и доверия Вёльфа было ей не под силу, Елизавета прекрасно это понимала, а вот Арчибальд вполне мог на неё разозлиться и тогда может случиться всё, что угодно. Лиза была связана с этим человеком браслетом, ей необходима была его поддержка. Сейчас он был единственным, кто понимал привязанность и внимание к воинам. Если же рассказать об их природе кому-нибудь ещё, то в этом превращении могут обвинить именно новую Госпожу Ведьму. Из задумчивости её вызволил очередной вопрос:
— Вы знаете, что произошло в Гирфентейне? Дети не могли быть тенями и исчезнуть из-за тумана.
— Меня не было там и обо всём этом мне известно не больше, чем ведам. За то время, что я была в плену у Урсулы, я смогла узнать не так уж и много, чтобы мне было чем поделиться с вами. Мне очень жаль. Я и сама надеюсь узнать получше о причинах всего произошедшего.
— Ну, что же, я так и предполагал. Мне говорили, что вы просто жертва обстоятельств и не имеете отношения к случившемуся. Что вы намерены сделать с ведами? Они ваши подчинённые и король не может не согласовать с вами их судьбу.
— Я пока не думала об этом. Они едва не убили меня, так что стремления к обществу своих подчинённых я не испытываю, тем более что именно по вине веды произошли все несчастья. Им действительно стоит немного отдохнуть от забот о Мире, пока не будут исправлены их деяния.
— Странно слышать подобные слова из уст Госпожи Ведьмы, — усмехнулся Вёльф, — но, вероятно вы абсолютно правы и основная ответственность лежит на любимицах Терхенетар.
— Я не хочу занимать никаких постов и надеюсь, что вскоре всё вернётся на круги своя, а я просто буду жить где-нибудь на отшибе, где никто не будет пугаться моей гвардии — тихо произнесла Лиза в надежде прекратить невыносимый для неё разговор. Она смотрела в глубину зарослей, где проглядывала ротонда, окружённая скульптурами — единственное ярко освещённое место в саду.
Заметив направление её взгляда, Генрих предложил пройти к ней и поговорить о чём-нибудь более приятном.