Можно говорить что угодно о дворцах и замках, Лондонском камне, старом Соборе Святого Павла и Лондонском мосте, но настоящая душа Лондона – улицы. Вы можете попасть на такую узкую и темную аллею, над которой нависают балконы домов и которая так жутко воняет из-за того, что содержимое уборных просто стекает в подвалы, вы наверняка удивитесь, как вообще люди могут жить в таких условиях. А потом, завернув за угол, вы внезапно окажетесь на широкой улице с красивыми четырех– и пятиэтажными домами, где во всех окнах стоят стекла, а доски и бревна ярко раскрашены. Венецианца Алессандро Маньо впечатлил визит в город в 1562 году, он даже написал, что «в домах много окон, в которые вставлены стекла, прозрачные, как хрусталь»: это отличный комплимент со стороны человека, чей родной город – один из главнейших центров стекольной промышленности[13]. На некоторых узких улочках круглый год лежит жидкая грязь; в других местах городские власти периодически засыпают дорогу гравием, чтобы поверхность оставалась твердой. В июле 1561 года Генри Мейкин записал в дневнике, что вся дорога через город – от Чартерхауса, через Смитфилд, Ньюгейт, вдоль Чипсайда и Корнхилла до Олдгейта и Уайтчепела – «недавно посыпана песком» для того, чтобы по ней проехала королева. Большинство подъездных дорог к главным воротам города замостили (и перед воротами, и за ними), равно как и Стренд и Холборн-Хай-стрит[14].
В базарные дни на некоторых больших улицах просто не протолкнуться. Нигде в Англии вы больше не увидите столько людей, собравшихся в одном месте. Город бомбардирует сразу все ваши чувства: вы видите его, слышите и чувствуете его запах. В Лотбери, на севере города, слышен скрежет токарных станков, звон, гулкие удары и шипение – там работают металлисты. На рынках вас встречают крики уличных торговцев. По улицам ходят глашатаи, сообщая новости и официальные заявления. Мимо проходит женщина в фартуке, крича: «Кто купит у меня вкусную колбасу?» Потом к вам подходит еще одна женщина с корзиной на голове с криком: «Горячие пирожки с пудингом, горячие!» Постойте немного на месте и услышите: «Купите мои стаканы, стаканы, кому стаканы?» от торговки бокалами или «Розмарин и лаврушка, розмарин и лаврушка!» от еще одной женщины с корзиной трав. В сумерки, когда с рынков все расходятся, появляются фонарщики, которые ходят между домами и кричат: «Служанки, выставляйте лампы!»[15] Проходя мимо тюрем Ньюгейт и Ладгейт, вы услышите голоса несчастных узников из-за решеток: «Хлеба и мяса бедным заключенным, ради Иисуса Христа!»
Впрочем, уникальным Лондон делает даже не эта активность как таковая, а скорость, с которой в городе все меняется. Джон Стоу, описывая город в 1598 году, упоминает длинную улицу к востоку от Тауэра, где живут тысячи моряков; пятьдесят лет назад там не жил вообще никто. Расширение на север тоже не ускользнуло от его внимания: длинные цепочки домов стоят там, где в начале эпохи Елизаветы были только мельницы. По всему городу перестраивают старые дома. Вы, наверное, подумали, что городские власти воспользуются возможностью расширить узкие улочки и сделать город еще роскошнее. Но, несмотря на богатство Лондона, они не могут себе этого позволить. Население города растет, с ним растут и цены на жилье, так что за каждый лишний квадратный фут пространства приходится переплачивать. И многие дома вырастают до шести-семи этажей, несмотря на то, что поддерживают их только деревянные каркасы. Как и все остальные города в стране, Лондон растет и ввысь, и вширь.
Учитывая, что главный источник богатства и взрывного роста Лондона – торговля, уместным будет завершить краткое описание города несколькими замечаниями о коммерческих центрах. Как вы уже наверняка поняли по некоторым упомянутым названиям улиц, на них располагаются специализированные рынки. Бред-стрит («Хлебная улица») называется так потому, что изначально там располагался хлебный рынок. Фиш-стрит («Рыбная улица»), Милк-стрит («Молочная улица»), Хоузир-лейн («Чулочный переулок»), Кордвейнер-стрит («Улица сапожников») и десятки других тоже названы по ремеслам, которыми на них занимаются. Но вот вместе встречаться всем этим профессиям негде, кроме одного большого места общественных сборов – Собора Святого Павла. Как вы понимаете, собор – не лучшее место для торговли, особенно рыбой (хотя и рыбу иногда там продают). Сэр Томас Грешем, богатый купец и финансист, решил, что с этим нужно что-то делать. Он убедил лондонскую городскую корпорацию выкупить восемьдесят домов на Корнхилле и продать их на строительные материалы – чтобы их точно снесли. Город потерял на этом примерно 3000 фунтов стерлингов, но взамен сэр Томас на собственные средства в 1566–1567 годах строит Королевскую биржу. Это трехэтажное каменное здание, расположенное вокруг мощеного четырехугольного двора и построенное по образцу Амстердамской биржи. Городские купцы встречаются в крытой галерее на первом этаже, а наверху (в так называемой Колоннаде) располагаются лавки. Модистки, галантерейщики, оружейники, аптекари, книготорговцы, ювелиры и продавцы стекла торгуют там с большой прибылью. Это первый в Лондоне торговый центр, построенный специально для этой цели.