Приходится остановить флаер и выйти. Дрон быстро сканирует меня с ног до головы, затем издаёт довольно писк и, загоревшись зелёным, отчаливает по своим механическим делам. Наверное, надоедать другим, поставленным на обязательный контроль.
Всё это время мой пассажир пытается вылезти из флаера, из-за чего приходится придерживать дверь ногой. Шагающий мимо мусоросбиратель принимает мою ногу за мусор, учуяв сенсором металлический имплант, и вцепляется в неё клешнёй, словно намереваясь оторвать. Я дёргаю конечностью и, не рассчитав силу, и случайно отламываю его манипулятор, сразу же раздражённо отбрасывая её на пару метров от себя. Мусорщик не обижается. Он бодро шагает за своей клешнёй и безжалостно сбрасывает её в утилизатор.
— Чтоб у тебя все контакты закоротило, скотина бездушная, — я морщу нос.
— Так ты киборг? — парень с любопытством осматривает меня с головы до пят, а потом брезгливо морщит нос и, каверкая голос, ехидно выдаёт: — Дрон спутал высокотехнологичную безмозглую машинку с консервной банкой? Бедняжка…
Пленник начинает меня раздражать своей бесстрашностью и назойливостью, граничащей с глупостью. Может, зря я ввязалась в это дело? Стоит пугануть его, поэтому я начинаю размышлять вслух:
— Мне стоило бросить этого бесполезного мальчишку… Или продать. Биомаги на чёрном рынке дадут весьма приличную сумму. Возможно, они приделают ему лишнюю конечность. Ко лбу. А может, и хуже… к примеру: ещё один рот. Хотя нет, он и так слишком болтлив. Скорее ему его зашьют насовсем и кормить будут через нос… А может, из него вообще девчонку сделают? Ой, прости малыш, я это говорила вслух?
Парень с неверием и страхом таращится на меня. Молча.
— Вот-вот. Помалкивай и слушай меня, или вскоре отправишься или в утилизатор, или развлекать богатеньких извращенцев.
И всё-таки этот ребёнок или слишком глуп, или слишком беспечен. А может, я выгляжу недостаточно внушительно и почему-то кажусь для него наивной тётей, не моргая отстреливающей плохишей. До самого дома он вертит головой по сторонам, нажимает все доступные кнопки, несколько раз чуть не выпадает на лету, всячески пытаясь свалить.
В гараже платформа поднимает меня на нужный этаж, и я выхожу из флаера прямо на смотровую площадку перед квартирой. Во избежании эксцессов я тащу парня за одну руку, пока второй он пытается удержать порванные штаны. Дотащив его до ванной комнаты, открываю дверь.
— Вымойся. От тебя воняет. Ненавижу грязь, — нажав нужную кнопку на коммуникаторе, заказываю услугу чистки для салона авто. — Чего уставился? Вали, смой с себя это дерьмо.
— Не хочу.
— Как пожелаешь.
Извини, парень, но я не добрая тётя. Развернув его, метким пинком отправляю худенькое тельце в просторную душевую. Дверь захлопывается, датчики анализатора начинают оценивать степень и источник загрязнения, вычисляют оптимальную температуру воды для данного биологического вида и средства для очистки. Вскоре из душевой донёсся неистовый крик, а затем отчаянный стук в дверь и затейливое трёхэтажное ругательство в мой адрес. «Какой изобретательный», — ухмыляюсь я, слушая его эпитеты.
Через минут десять экзекуций включается сушка, и я слышу новую порцию ругательств.
Открыв дверь, вижу заплаканное лицо. Злые глаза с ненавистью смотрят на меня исподлобья. Едва он открывает рот, я тут же прерываю его движением руки:
— Ещё раз услышу подобное от тебя, включу режим промывки рта. Дроны отлично с этим справятся. Говорят, что много веков назад, за употребление подобных слов, промывали рот мылом. Хочешь испытать древнюю технологию?
Рот с красивыми, ровными зубками захлопывается, так не издав и звука. Ехидно усмехнувшись, я снисходительно наблюдаю картину надувшегося и раскрасневшегося мальчишки, что всем своим видом пытается показать, будто это не я его заставила молчать, а он мне сделал одолжение. Я прямо чувствую, что нечто неприличное готово сорваться с его языка. Но нет, угроза работает.
Решив, что на сегодня хватит впечатлений для ребёнка, кидаю ему свой старый комбез. Едва парень его надевает, как длинные рукава и штанины укорачиваются, приобретая нужную длину и ширину, а замочек-молния с трескучим звуком застёгивается. Мальчишка недоуменно хлопает себя по бокам, ощупывая необычную вещь, но по-прежнему молчит.
— Жду через десять минут, будем ужинать.
***
Парень злится: плотно сжатые, почти синие губы выдают наивысшую степень негодования. Но это ему не помешало съесть свою порцию ужина и доедать остатки за мной. Я поражаюсь его приспособляемости, и хотя теперь он побаивается взболтнуть лишнего, опасаясь новой промойки, но всё же проявляет удивительную заинтересованность окружающим миром. Видя, что ни убивать, ни насиловать его не собираются, а даже помыли и накормили, он расслабился. Не выдержав, спрашивает первым: