- А что это вы Евдокия Прокофъевна по лесу полуголая шастаете? Я, конечно, понимаю вас – похвалиться липосакцией хочется. Дорого заплатили? Телефончиком поделитесь? У меня подружка тоже сделать хотела.
А в ответ ласкающее слух молчание…
Что не ожидали? Я тоже кусаться умею.
- Вы, Дусечка, поймите меня правильно. Я же о вас беспокоюсь. Простудитесь, заболеете, а потом больничный и увольнение. Да-да, сейчас нигде не держат постоянно болеющих работников. А у вас, простите, тут явно без «хроники» не обойдется.
Мне показалось или Иваныч сзади смешком подавился?
Звезда нанопластики, выпучив густо накрашенные глазищи, казалось, сейчас испепелит меня ненавидящим взглядом. Еще чуть-чуть и кинется, как самая настоящая кобра.
Уперла руки в бока и ответила ей кривой ухмылкой.
- Так что вы про параллельные миры рассказывали, - я прямо сама деловитость сегодня.
- Видите ли Эллочка, позвольте я буду называть вас так, - подал голос Иван Иванович, предусмотрительно занимая место между мной и Дусечкой, разрывая контакт взглядов, - Земля не единственный мир во вселенной. Существует множество параллельных миров, которые, так или иначе взаимодействуют через разрывы между реальностями. Врата – это и есть разрыв. Мы же называем его Межа.
Стою я смотрю на умное лицо Иваныча и уточняю…так на всякий случай:
- Разрывы?
Мужчина кивает.
- Между реальностями?
Теперь коллеге уже поддакивает Дусечка.
Делаю предусмотрительно два шага назад и осторожно спрашиваю:
- А вы, случайненько, вчера не выпивали?
Иван Иванович тяжко вздохнул, а Дуся рассерженно топнув ногой заявила:
- Так! Эванар, мне все это надоело. Давай передам этой дуре ключи и домой. В отпуск хочу. Мне Витя еще в прошлом десятилетии обещал.
- Что? Кого это ты дурой назвала?! – возмутилась я.
Но мой вопль потонул в громогласном:
- Как домой? А служба?! Ты же не можешь нас бросить без подмены?
Иван Иванович кинулся было к Дусе, но она, ловко обогнув неповоротливого еврея, схватила меня за руку в районе локтя и, несмотря на мои отчаянные попытки вырваться, стала задирать рукав куртки, которая никак не хотела поддаваться.
Яростный рывок и порванный рукав под мой тихий писк грустно обвисает.
Зрачки рыжеволосой женщины горят ярким огнем и у меня против воли темнеет в глазах. К голой руке прижимается ее обнаженный локоть и меня мгновенно простреливает острой болью.
Твою мать! Как же жжется.
Открываю газа, и передо мной предстает поистине фантастическая картина: камни-сферы начинают мерцать ярко-синим неоновым светом.
- Что за фигня? – бормочу я, наблюдая, как Дуся с будничным видом достает из декольте красненькую книжечку пропуска и торжественно вручает Иванычу.
- Оривидерчи, - махает ручкой женщина.
Неоновый свет становится еще насыщенней, когда она входит в образовавшийся треугольник, а потом яркая вспышка и меня чуть не сбивает с ног резкий порыв ветра вперемешку с жухлой листвой.
Слов нет.
Эмоций тоже.
Перевожу взгляд на свой горящий огнем локоть и вижу на внутренней стороне выжженные иероглифы.
Чертовщина какая-то.
После неонового светопреставления уже скоро ничему не удивлюсь. Хотя если ему и можно найти правдоподобное логическое объяснение, то моей подпорченной шкурке вряд ли. Это уже не спишешь на чей-то глупый розыгрыш. Подсудное дело.
Наверное, нужно чем-то обработать ожоги.
С этой мыслью оборачиваюсь и натыкаюсь на Иван Ивановича.
Или не Ивана? И уж точно не Ивановича!
А еврейчик-то преобразился. И покруче нашей Дусечки, чтоб ей там, куда она отправилась, икалось.
Вытянулся в росте, отчего брюки стали явно коротки, раздался в плечах, приосанился, а самое главное на голове, где раньше виднелась проплешина выросли очаровательные рожки.
Красные. Прям под цвет прекрасных очей.
Глухо сглатываю.
Я точно в своем уме?