- И как «оно» может стать хранителем? – когтистый брюнет ткнул пальцем в худую, кудрявую девушку, что в данный момент повисла на стремянке, что-то отчаянно выкрикивая. Хорошо, что у этой голограммы есть функция управления звуком, мужчина уже оглох от ее визгливых воплей.
- Как-нибудь, - вздохнул блондин, - Я не виноват, что в этом чертовом городе перевелись все полуночники. Последнего нормального, как сейчас помню, казнил лично ты.
Мужчина в кресле недовольно передернул плечом и досадливо поморщился, когда черно-белая проекция, размазывая слезы и сопли по симпатичной мордашке, покинула странное место под названием «Дамские прелести».
- А «оно» точно вменяемое?
- А у нас есть иные варианты? – ответил вопросом на вопрос блондин.
Темноволосый досадливо поморщился и резким взмахом руки, развеял проекцию. Вся эта ситуация с Межой ему не нравилась.
- У меня стойкое ощущение какой-то грандиозной подставы, - решил он поделиться ощущениями с другом.
Блондин равнодушно пожал плечами, совершенно не разделяя этих опасений, и поднялся со своего не слишком уютного места.
- Вы уж давайте определяетесь поскорее, Ваше Темнейшество, - немного насмешливо сказал он, - Время-то не резиновое, а мне еще цепи вероятностей плести. Это знаете ли процесс не быстрый. А у женщин такая слабая психика. Чуть что глаза на мокром месте.
Его Темнейшество потерли пальцами подбородок и с какой-то вселенской скорбью вынесли вердикт:
- Давай плети. Казнить это недоразумение всегда успею.
***
Стоит ли говорить, что домой я брела в расстроенных чувствах. Нервно потирая озябшие от сырости ладони, размышляла о вселенской несправедливости и мечтала об одном – приползти домой, сварить себе большущую кружку какао, завернуться в плед и возможно потом ко мне вернется более оптимистичное видение мира. А пока что все казалось серым, тусклым и неприветливым.
На улице стал моросить небольшой дождь. Я достала из сумки складной зонт. Нажала на кнопку и ничего не произошло. Раздраженно потрясла его. Потыкала. Подергала. Поругалась. Бесполезно….
М-да. Сегодня явно не мой день. Словно высшие силы сговорились и высыпали долго хранимую порцию гадостей на одну маленькую и несчастную меня. И ведь сидят там сейчас козлы такие, попивают свой божественный чай и посмеиваются, глядя, как одна растрепанная, зареванная мокрая курица бредет к автобусной остановке.
Пока сидела на лавочке и ждала свою маршрутку, пыталась себя успокоить. Ну, подумаешь, уволили. И что? Мало ли в нашем городе таких вот магазинчиков. Работа везде найдется. Было бы желание. И вообще, давно нужно что-то поменять в своей жизни, которая в последнее время стала похожа на этот самый день. Такая же неприветливая, тусклая и лишенная всяких ярких красок.
Самое обидное заключалось в том, что моя теперь уже бывшая работодательница зажала зарплату за последний месяц.
- Это будет штрафом за испорченную витрину, - шипя не хуже ядовитой гадюки, выцедила она, сверкая глазищами под которыми черными кляксами растекся некогда безупречный макияж.
Язва, живущая глубоко-глубоко в душе, мысленно посмеялась:
«Да подавись, коза ободранная! Все равно этих денег не хватит и на треть всего учиненного мною разгрома»
Настоящая я, при мысли, что в кошельке тоскливо покоились последние две тысячи рублей, постаралась удержать подступающие слезы, а Язва шикнула на нее и, понимающе положив руку на плечо, подбодрила:
«Не ссы, Элка! Прорвемся!»
Уголки моих чуть подрагивающих губ с усилием воли приподнялись. Я решительно поправила съехавшую набок сумку и пообещала себе больше не унывать. В конце концов, отсутствие денег это еще не конец света. Ведь у меня есть в жизни любимый мужчина, который всегда поддержит в трудную минуту.
Сейчас приду домой, зацелую своего Пузатика и, забив на все проблемы, завалюсь с ним в обнимку на диван, чтобы стоически выдержать очередной футбольный матч по телевизору, а на следующее утро, преисполненная положительных эмоций, начну искать новую работу.
Но как говорится: «Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах».
Квартира встретила меня странной тишиной. Сначала я даже подумала, что Лени нет дома, но куртка его висела на месте. По привычке, аккуратно поставив туфли на обувную полку, повесила мокрый плащ на вешалку и, мазнув взглядом по красной сумке, замерла на месте, внимательно ее рассматривая. Женская. Явно дорогая, чтобы принадлежать моей почтисвекрови. Тут-то я заметила сапоги в цвет сумке, которые в художественном беспорядке были раскиданным по коридору, ведущему в спальню.