Отец у меня был. Да только ушел он от нас, когда я еще пешком под стол ходила. Нам с матерью помогал. Мужик он в целом неплохой, но отношения все равно как-то не заладились.
Опеку хоть и оформили на отца, но по факту жила я с бабушкой – сгорбленной, сухенькой старушкой, которая по вечерам учила меня вышивать, да носки шерстяные вязать, а еще страдала провалами в памяти в виду преклонного возраста. Разумеется, при таком присмотре росла я сама по себе, как сорняк на лугу. Школу прогуливала, оттого что дразнили тощей козой, уроки не делала, потому что было лень, и за мной их никто не спрашивал. В итоге школу закончила с большим скрипом и то спасибо нашей классной руководительнице, которая вовремя спохватилась и пожаловалась органам опеки. Тут-то они и спохватились и силком отправили меня жить к отцу и мачехе.
В тот же год умерла бабушка. Ей просто в один день стало не для кого больше жить. А я как с цепи сорвалась, выплескивая свою боль и обиду на мачеху и отца. Дел я тогда наворотила вагон и маленькую тележку. Естественно мачеха меня стала тихо ненавидеть, а отец мечтать, когда же я стану совершеннолетней и он со спокойной совестью сможет выпроводить меня из своего дома.
Разочаровывать никого не стала и как только получила, раскрашенный натянутыми тройками аттестат, свалила из нелюбимого дома в город в поисках лучшей жизни, где меня поймут, полюбят и примут такой, какая я есть.
Считала ли я себя дурой?
Еще какой!
Сейчас повзрослев мне стыдно за свое поведение. Я даже просила прощение у мачехи пару лет назад. Она, конечно, сделала вид, что простила, все равно затаив в душе обиду.
Больше я домой в деревню не ездила. Потому что никто там меня не ждет.
Только покосившийся, развалившийся домик, насквозь провонявший плесенью и смертью.
И вот сейчас, сидя на скамейке возле вокзала, впервые за много лет я раздумывала над возвращением в родные пенаты.
Отец, конечно, не прогонит. Но и жить с ними мне совесть не позволит. У них домик небольшой – всего две комнаты, а с ними еще живет папина теща и сын с женой.
С работой в поселке еще лучше, чем с жильем. Только по блату и только на свинарнике за копейки. Какая жизнь меня там ждет?
А какая здесь?
кошусь на красный чемодан, в который я покидала, что первое попалось под руку, лишь бы скорее сбежать из Лениной квартиры, где была счастлива столько лет.
она моя жизнь. Рассыпалась, как карточный домик. Теперь даже переночевать негде. А денег разве что на койку в хостеле.
Подруга у меня была, но у нее сейчас не самый лучший период в жизни. Два недоношенных близнеца, с которыми она мотается по всем больницам. А тут я еще со своими проблемами. Нет, ей звонить точно не стану.
Пока просматривала на телефоне контакты, не заметила, как ко мне подсел мужичок бомжеватого вида.
- Тепло ли тебе девица. Тепло ли тебе красная, - ехидно прокаркал мужичок, напугав меня до полусмерти.
Глупо хлопнула глазами и промычала:
- З-здрасти.
Мужик улыбнулся, явив моему очумелому взору зияющие дыры вместо передних зубов, и хохотнул:
- И тебе не хворать красавица.
Первый испуг прошел. Я огляделась и поняла, что улица внезапно стала пустынной. Ночь на дворе, а я тут одна одинешенька и мужик странной наружности пристает. Ясен пень, нужно делать ноги.
- Ага, - натянуто улыбнулась в ответ и бобком-бочком стала отодвигаться к самому краю скамьи, чтобы быстренько подхватить чемодан и смотаться.
Мужик, глядя на мой стратегический маневр, иронично изогнул густые лохматые брови, выглядывающие из под видавшей виды не то черной, не то серой вязаной шапки.
- Да не боись. Девок со второй положительной на ужин не ем, - и, посмеиваясь над моим ошалелым видом, добавил, - Только мужиков.
С трудом проглотила ком в горле и сипло выдавила:
- Вы – маньяк?
Мужик от такого покушения на его светлую репутацию возмущенно раздул щеки и гневно выдал:
- За кого вы меня принимаете?! Душегуб я. Ду-ше-губ! С лицензией между прочим. Могу показать, - и полез ладонью в обрезанных перчатках за пазуху грязной куртки.
- Не надо! – закричала я, выставляя руки, - Я вам на слово верю… господин душегуб…лицензионный.