Роберт Говард
Элкинсы не сдаются!
Папашка ругался на чем свет стоит. Причем так громко, что, возвращаясь домой из Жеваного Уха, я отчетливо слышал его брань, почитай, от самого Песчаного Брода. Он валялся посреди комнаты на медвежьей шкуре, под рукой у него была всегдашняя здоровенная бутыль с белым кукурузным виски, а в самой руке он держал письмо, которое моя сестра Очита должна была читать ему вслух. Когда я вошел в дом, отец как раз бросил очередной взгляд на письмо, хорошенько приложился к бутыли, после чего изрыгнул некое совершенно ужасное выражение, так что у меня уши едва не поотсыхали.
— Тоже мне, нашли время для вендетты! — немного успокоившись, свирепо проворчал он. — Будто не могли подождать малость, пока я окончательно совладаю со своим ревматизмом! Нет уж, куда там, эти люди просто не умеют ждать! Кромешная глупость моих родственничков не поддается никакому описанию, и она есть кровоточащая язва на моей шкуре! Брекенридж, ты должен немедля лететь вихрем на ранчо дядюшки Джоэля! Прямо счас!
— Ты что, толкуешь о дядюшке Джоэле Гарфильде из Аризоны? — переспросил я.
— О ком же еще, ты, здоровенный идиот! — снова взревел отец. — У Гарфильдов давно неприятности, но, пока они прямо не попросили о помощи, я не хотел навязываться им и впутывать в такое дело свою ближайшую родню! Твой дядюшка Джоэль всегда был уж слишком чертовски покладист и миролюбив, вот и допрыгался! Езжай туда, в Аризону, Брек, принимай там командование, но не вздумай прислушиваться ко всей этой болтовне насчет перемирий и компромиссов! Ежели кто-то попрет против Элкинса, — уже немного спокойнее сказал отец, встряхнув свою бутылочку, — чудак должен сразу же заказывать себе катафалк! Проваливай!
Я оставил Капитана Кидда в каменном корале, выстроенном мною специально для него, — никакой другой просто не смог бы его удержать, и отправился через перевал в поселок под названием Вечная Кара, чтобы там погрузиться в дилижанс. Стоянка дилижанса там отделана шикарно, скажу я вам! Прямо что твой салун! И кое-кто из околачивавшихся там парней принялся подначивать меня и биться со мной об заклад, что мне ни в какую не вылакать за раз кварту тамошнего красного пойла. Конечно, не отрываясь от горлышка бутылки и не переводя дух. Так что всякий раз, опорожнив очередную кварту, я выигрывал ровно один доллар, а проигравший к тому же платил за виски.
У меня уже был почти полный карман серебра, когда кто-то вдруг завопил:
— Эй вы! Игроки хреновы! Дилижанс отчаливает!
И я, сопровождаемый бурей оваций и грохотом выстрелов, доблестно погрузился на борт этой посудины, а кучер щелкнул кнутом, и вот таким образом я отбыл в Аризону, чтобы грудью встать на защиту поруганной семейной чести.
По какой-то непонятной причине мне всю дорогу страшно хотелось спать, вот почему о самом путешествии у меня осталось самое смутное представление. Помню только, что пару раз мы останавливались поменять лошадей, а еще один раз я услышал, как кто-то спросил кучера:
— Мой Бог, неужели у тебя там, в углу, дрыхнет человек?! Если только он и взаправду человек, то он — самый здоровенный мордоворот, каких мне когда-либо доводилось встречать!
Когда я проснулся окончательно, был уже вечер, темнело, и дилижанс катил по совершенно незнакомой для меня местности. Ведь раньше-то я никогда не бывал в Аризоне! Кучер почесал в затылке и спросил меня:
— Слушай, а куда ты, собственно говоря, едешь, парень?
— В Аризону, — честно ответил я.
— Но мы тащимся по Аризоне с тех самых пор, как встало солнце, — сказал кучер. — Куда именно в Аризоне ты хочешь попасть!
Ну я задумался, и думал, и думал, и никак не мог вспомнить, и тогда я спросил:
— А какие тут вообще есть города?
— Ну, совсем недавно мы проехали через Винтовочное Дуло, — почесав за ухом, ответил кучер.
— Отлично, — сказал я. — Мне желательно сойти в том самом городе, где живут Гарфильды. Ты должен был про них что-нибудь слышать. У них очень большая семья.
— А! — сказал кучер. — Тогда тебе нужен Зуб Пилы. Это следующий поселок. А Гарфильды живут на ранчо примерно в миле от города.
— Слушай-ка, а кто те люди, с которыми у Гарфильдов вышла какая-то размолвка? — спросил я.
— Ну-у, — протянул кучер. — В общем, это Клинтоны. Старик Клинтон подал на старика Гарфильда в суд по земельному делу и выиграл процесс, да еще отхватил неплохой куш звонкой монетой!
— Значит, судья был подкуплен! — быстро заявил я.
— Ну-у, я не знаю… — снова протянул кучер. Тут я понял, что раз уж кучер так себя ведет, значит, здесь вся округа настроена против Гарфильдов, и при одной мысли о такой неслыханной несправедливости меня буквально затрясло от праведного гнева.
— Я же тебе говорю, что судья был подкуплен! — взревел я, слегка наклонившись вперед, а кучер почему-то побледнел и тоже затрясся и пролепетал:
— Д-да, да! Конечно! Теперь-то я вижу, что ты совершенно прав! Я просто плохо подумал, прежде чем сказать!
Довольно скоро мы втащились на улочки Зуба Пилы, тут кучер показал кнутовищем на один из домов и с гордостью заявил:
— Вон там стоит новое здание суда! Недавно построили!
— А что это за большая железная труба на колесах торчит с ним рядом? — поинтересовался я.
— А это пушка, — ответил кучер. — Ее приволокли сюда из Форт-Полка на тот случай, если апачам вздумается еще разок напасть на город.
Вскоре мы подъехали к почтовой станции, и кучер указал мне на старого джентльмена с длинными, слегка обвисшими и малость поседелыми бакенбардами, которые на концах загибались вверх, словно оглобли.