Казимир бросил взгляд на самолёт.
– Приступы хандры? Ты не забыл, что говоришь сейчас о неодушевлённой вещи, у которой не может быть чувств и эмоций?
Господин Лилиенталь посмотрел на него очень обиженно.
– Что бы ты сказал, если бы я заявил, что твой вересковый куст – это просто какое-то обычное растение?
Теперь настала очередь Казимира обидеться. Он был волшебным образом связан со своим вересковым кустом, который рос в цветочном горшке на балконе Эллы. Казимир жил в нём и беззаветно любил свой дом.
Элла заметила, что он уже приготовился к ожесточённому спору, и быстро сказала:
– Возможно, Гертруде просто нужна правильная мотивация.
– Я тоже так думал, – ответил господин Лилиенталь. – Однако никакие уговоры до сих пор не помогли. При этом мне очень хотелось сегодня совершить облёт Пустоши. Но для этого мне, вероятно, понадобится более сильный импульс. И, к сожалению, я его ещё не нашёл.
Элла улыбнулась погрустневшему великану.
– Не волнуйся. Ты найдёшь решение, чтобы вылечить Гертруду от хандры. Я ведь не зря назвала тебя в честь пионера авиации. Ты хочешь летать, поэтому ты будешь летать. Поверь мне. Всё, чего тебе не хватает, – парочки хороших приёмчиков. И пока ты не нашёл их, я могу помочь тебе.
Господин Лилиенталь удивлённо приподнял брови.
– И как ты собираешься это сделать?
– Возможно, у меня не так много сил, – ответила Элла. – Но их хватит, чтобы задать тебе необходимый импульс. Господин Лилиенталь, капитан «Печальной Гертруды», пожалуйте на борт!
Господин Лилиенталь поспешил забраться в кабину и надел свои лётные очки. Когда Элла осторожно взяла самолёт в руки, его глаза за стёклами снова заблестели в ожидании приключений.
– Ты права! – воскликнул он. – Кто хочет летать, тот будет летать!
Элла перегнулась через перила. Она поводила носом, определяя направление ветра. Девочка не раз видела, как точно так же делал господин Лилиенталь, а затем подбросила Гертруду высоко в воздух.
Господин Лилиенталь громко закричал от восторга. Двигатель взревел. Гертруда, сделав широкую петлю, взлетела над верхушками деревьев и направилась в сторону Вересковой пустоши. Элла смотрела вслед самолёту. И вот она, Элла Лёвенштайн, Говорящая с феями, стояла здесь и помогала миниатюрному великану поднять в воздух его печальный самолёт. Она улыбнулась. Возможно, это был не особо героический поступок. Но это было началом.
Порыв ветра коснулся лица Эллы. Может, ей показалось, но ветер как будто стал холоднее? Она оперлась о перила бедром и обхватила себя за плечи. Вдалеке прогремел гром.
– А вдруг господин Лилиенталь не ошибся? – спросила она. – Возможно, и правда надвигается сильная гроза?
Казимир отмахнулся от её вопроса, как от надоедливой блошки на своём любимом доме-кусте.
– Да ерунда. У господина Лилиенталя постоянно возникают какие-то предчувствия, и это просто его эмоции – больше ничего. Вот теперь у него ещё и самолёт, оказывается, умеет испытывать печаль! Стоит ли в это верить?
Элла пожала плечами.
– Он создаёт летательные аппараты, используя большое количество магии и любви. Кто знает, может быть, в Гертруде действительно есть что-то большее.
– ЕРУНДА! – воскликнул Казимир. Это слово он использовал в последнее время всякий раз, когда считал, что, безусловно, прав.
– Господин Лилиенталь всегда ко всему относится ужасно серьёзно. В конце концов, эти мрачные предчувствия нашего великана глупы. И что же, по-твоему, должно произойти? Конец света, к которому готовятся твои родители, пакуя чемоданы?
Элла не смогла сдержать усмешку.
– Тогда они неплохо экипированы для такого случая.
– Самое главное, чтобы у них был с собой шоколад, – отметил Казимир. – Во всяком случае, тебе не стоит беспокоиться о господине Лилиентале и его предчувствиях. Я уверен: то, что происходит, – всего лишь небольшая осенняя гроза.
Он посмотрел мимо Эллы на небо.
– Последние несколько дней было так тепло и сухо. Там… это… это.
Голос Казимира с каждым словом становился всё тише. Его глаза, всё ещё устремленные на небо, приобрели почти круглую форму. Он громко втягивал в себя воздух.
– Ах ты, вереск мой!
Элла обернулась – и не поверила своим глазам.