— Теперь можете хоть ощипывать, — сказал учитель, вылезая из загона.
Мы все тихонько захихикали, увидев, что на рубашке учителя остались следы бараньих копыт, а один след был даже на лбу.
— Один — ноль в пользу учителя, — сказал Тукка.
План
У меня появилась идея. Это все из-за барана. Мы сидели в комнате мальчишек и придумывали план избавления от мучительницы. Я предложила загнать ее в ловушку. Но не просто в ловушку, а в ловушку с бараном.
— А кто будет бараном? — спросил Тукка и посмотрел на меня. Но я сказала, что бараном будет баран с фермы.
— А при чем здесь баран с фермы? — не понял Тукка.
— Баран забодает мучительницу, чего же тут непонятного, — сказала я.
— А баран не забодает ли вначале нас? — спросила Тина.
— А мучительница не забодает ли потом барана? — засомневался Тукка.
— А можно помедленнее? — попросил Сампа. — А то я не успеваю.
Я пояснила, что нам надо завлечь мучительницу и барана в одно и то же место. А там уж они сами друг друга замучают или забодают. Все просто.
— То есть мы должны завлечь мучительницу на ферму? — уточнила Ханна.
— Или натравить барана на мучительницу? — спросил Тукка.
Но тут появился Пат. Тяжело вздыхая, он показал нам свои коньки.
— Разве в них теперь можно выйти на лед? — грустно сказал он.
Тут-то мы и придумали, как решить нашу проблему.
Вечером все было готово. После отбоя я, Тина и Ханна прокрались в комнату мальчишек. Мы постучали в дверь условным сигналом: три коротких, три длинных, удар ногой и поухать совой. Никакой реакции. Мы еще раз постучали и поухали. Тишина.
— Похоже, что мучительница нас опередила, — прошептала я в ужасе.
Мы постучали в третий раз. Теперь сигнал сработал. Только почему-то открылась дверь соседней комнаты.
— Что вы тут воете? — спросил мальчик с большим носом.
— Мы не воем, а ухаем совой, — сказала Ханна.
— Какая же это сова, сова вот так ухает, — сказал мальчик и изобразил, как ухает сова. Это сработало — отворилась дверь другой комнаты. Из нее выглянула девочка с веснушками.
— Вы чего тут воете? — спросила она.
— Я не вою, а изображаю сову, — пояснил мальчик с большим носом.
— Какую именно сову? Совы ведь бывают разные. Например, сыч кричит вот так, а сипуха вот так, — и девочка стала показывать, как кричат сыч и сипуха. Но мы не остались смотреть, потому что тут открылись еще две двери, а у нас совсем не было времени.
Мы с шумом ворвались в комнату наших мальчишек. Пат в полном обмундировании сидел на своей кровати и обматывал изолентой ручку клюшки. Тукка и Сампа сидели рядом.
— Дураки, почему вы нам не открыли? — разозлилась я.
— Вы должны были прокричать совой, ну, то есть неясытью, а вы все время кричали то сычом, то сипухой, — сказал Тукка (он у нас самый умный).
— Когда игра-то начнется? — спросил Пат.
— Скоро, — пообещала я. — Как дела с мучительницей?
— Все в порядке, — ответил Тукка.
Мы написали мучительнице завлекательное письмо, которое Тукка должен был оставить на кухне сразу после ужина.
— А что вы написали? — спросила Ханна.
— «Жду тебя в полночь на спортплощадке. Твой баран».
— Почему это вы решили, что она захочет прийти в полночь на встречу с бараном? — удивилась Ханна.
Мы не знали, что на это ответить, но были уверены, что она придет. Мучительницы — они ведь любопытные, особенно местные.
Приближалась полночь. За окном выли сычи, сипухи и другие ночные птицы.
Ловушка
Наше волнение нарастало. Пат ушел уже давно, а в кустах было холодно.
— Может, он заблудился? — с надеждой в голосе спросила Тина.
Пат должен был выманить барана с фермы и привести его на спортплощадку. Мы сидели в кустах и поджидали Пата, барана и мучительницу.
— Надеюсь, с бараном ничего не случилось, — забеспокоилась Ханна.
— Тс-с, — прошептала я.
Кто-то приближался. Я осторожно выглянула из кустов.
Это была мучительница. Волосы ее были завиты, а в кудрях торчали полевые цветы. Белое в цветочек платье развевалось на ветру, и даже до кустов долетал цветочный аромат ее духов. Но нас не проведешь, это была маскировка. Если бы мы не знали, что она мучительница, то вполне могли бы подумать, что она обыкновенная повариха. Вот она, хитрость!
Мучительница вышла на спортплощадку. Она наклонилась и сорвала несколько одуванчиков, что-то тихо напевая себе под нос.
Мы затаили дыхание и напряженно всматривались в темноту. Но ни Пата, ни барана не было видно.