Гунтарсон попытался вклиниться:
— Мистер Уоллис, если я…
— Заткнись! — рявкнул Кен. — Где Элла? Элла, оторви свою задницу от стула, и поговори с отцом как подобает!
— Мистер Уоллис, давайте определимся. У нас есть соглашение… Мистер Уоллис, будьте добры повернуться ко мне! — Гунтарсон повысил голос. — Если вы желаете получить всю оговоренную сумму, вы должны с нами сотрудничать. Я не собирался вторгаться в ваш дом, когда приехал сюда. Я ждал вас, чтобы поговорить о делах.
— Приехал сюда, чтобы орать на меня в моем доме, так?!
— Я пытаюсь сделать так, чтобы вы меня выслушали, мистер Уоллис. Вы еще не получили всех денег. Если они вам не нужны — прекрасно! Я уйду.
— Там полно народу, который готов мне заплатить за то, что я скажу, — пригрозил Кен.
— Эти, что ли? Которые на улице? Не особенно на них надейтесь, мистер Уоллис. Вы теперь для них легкая добыча. Они вам и медного гроша не дадут за то, что могут от вас получить. Подождите, за вами еще папарацци начнут охотиться! Они будут пихать свои камеры в ваши окна, в каминную трубу, куда угодно — но не думайте, что они заплатят вам за то, что добудут. Вы теперь — публичное лицо. Вы продали свою историю. По второму разу вам ее не продать.
Кен рухнул в кресло. Он устал. Он чувствовал, что теряет хватку. В доме посторонний, который кричит на него, на глазах у его семьи… не так давно этот наглый репортёришка покинул бы его дом в пластиковом мешке. Мысль о деньгах сделала Кена Уоллиса слабаком.
Ему нужны были деньги Гунтарсона, А он пока не получил и малой части того, сколько ему было нужно.
Кен вытянул «Дейли Пост» из кармана комбинезона. Разгладив газету на кухонном столе, он ткнул пальцем в лицо парящей Эллы и сказал:
— Вы ничего подобного и ждать не могли, верно?
— Ну, никто бы не смог предсказать…
— Я сам не знал, что Элла может это делать. Типа, летать. Я имею в виду, парить. Ну, когда сама захочет. Мы однажды такое видели, но я тогда думал, что это дьявол в нее вселился. Может, в ней всегда был дьявол.
— Думаю, этому есть более научное объяснение.
— Да ну? А я не думаю, что кому-нибудь из ваших ученых понравится глядеть на это. Выворачивает все их физические законы наизнанку и вверх тормашками. Заставляет людей поверить в чудеса.
— Элла не может быть ходячим чудом, и одержимой дьяволом одновременно, — непринужденно заметил Гунтарсон.
— Думаю, что вы ни вот столько в этом не смыслите, мистер Гунтарсон. Мистер «Дейли Пост». В чем вы смыслите — это как заставить людей обратить внимание на факты. Я вам их дам. Кажется, сегодня утром в Бристоле не было ни одного человека, который не купил бы вашу газету. А ведь мой брат самый первый напечатал эту историю в своем церковном журнале. Жаль, кстати! Если б он придержал язык, мы бы сейчас вернулись к нормальной жизни. Но раз уж это не так, и раз уж вам так приспичило продать еще пару историй про Эллу, тогда давайте говорить о деньгах.
— Я не против рассказывать обо всем Питеру, папа. Он ведь уже дал нам денег.
— Заткнись, Элла!
— Мы договаривались о четырех тысячах фунтов, мистер Уоллис. — Гунтарсон подтянул к себе стул, и наклонился к Кену, будто желая сообщить ему секретную информацию. — Две вы уже получили. Остальные две я привез с собой, как и наш контракт.
— Два куска — да это курам на смех!
— Это хорошие деньги.
— А расходы, и все такое? Вы, небось, захотите забрать Эллу с собой. Ставить какие-нибудь опыты. Вам же наверняка понадобятся доказательства для вашей истории. Научные! — он с сарказмом выплюнул это слово. — Ведь половина Бристоля ни одному слову из этого не верит. Ко мне все утро народ валом валил. Они видели эти фотки. Я и понять не мог, об чем они толкуют, пока кто-то не дал мне вот это, — он хлопнул ладонью по газете. — Тогда даже я не сразу поверил! Думал сперва, это какой-то фотографический фокус. А ведь я по-настоящему видел, как она это делает. Так что если вы не хотите, чтобы люди думали, что вы им фуфло подсовываете, вам придется это доказать. Научно. А без Эллы у вас ничего не выйдет.
— Возможно, для Эллы и лучше, если мы не будем ничего доказывать, Просто оставим это как одну из нераскрытых тайн, — предположил Гунтарсон, откидываясь на спинку. — О ней довольно быстро забудут.
— Чушь собачья! Вы ж помираете, так вам хочется еще что-нибудь выудить! Чего вы сюда притащились, если только не хотите еще статейку тиснуть? А чего тогда хочет вся эта мразь около моего дома? Или им, типа, тоже не нужны истории? — Кен алчно усмехнулся. — Элла — моя дочь. Хотите от нее еще хоть слово услышать — придется говорить о деньгах всерьез.
Мобильный телефон озарял темную спальню Эллы зеленоватым сиянием. Она держала его на коленях, расчесывая волосы; слово «готов» высвечивалось на дисплее. Пластиковый приборчик защищал ее, как волшебная лампа. Нажать две кнопки — и можно услышать Питера.
Антенна была вытащена из корпуса. Она могла бы попробовать позвонить ему, но не была уверена, что Питеру понравится, что она его беспокоит. Он пробыл у них дома весь день. Уехал, когда было уже почти шесть. Решит еще, что она его донимает.
И ей, в общем-то, нечего ему сказать.
Вместо этого она позвонила Холли.
— Это я. У меня теперь собственный телефон!
— Да? И зачем ты мне звонишь?
— Просто чтобы сказать тебе. Я теперь в любое время могу тебе позвонить.
— Знаешь, не стоит!
— Мне его Питер подарил. Он собирается написать еще одну статью про меня в газету, у него с моим папой договор.
— А мой папа говорит, что он ни одному слову не верит! Он говорит, что вы все это подстроили ради денег.
— Но ты же знаешь, что не…
— Все так думают! Мы все просто думаем, что ты такая дура, Элла Уоллис! Так что не стоит беспокоиться и звонить мне с твоего дурацкого выпендрёжного мобильного телефона!
Элла расплакалась. И это Холли, которая была ее ближайшей подругой! Она старалась всхлипывать очень тихо, чтобы не услышал Фрэнк в соседней комнате, но плечи ее отчаянно вздрагивали. Она положила телефон подальше, на письменный стол. Ей больше не хотелось к нему прикасаться.
Дисплей телефона, закапанный ее слезами, глядел на нее, как большой зеленый глаз.
Элла сидела, положив подбородок на колени, пытаясь справиться с разочарованием. Ей было о чем подумать. Полным-полно всяких хороших вещей. Вещей, о которых она хотела рассказать Холли. Питер обещал, что она попадет на телевидение, и станет знаменитой. Это казалось невероятным, но ей приходилось верить, потому что это он так сказал. Он сказал, что она станет самой большой знаменитостью в мире. Он сказал, что люди ее по-настоящему полюбят, и будут к ней добры, потому что она умеет делать восхитительные вещи.
Это действительно звучало здорово. Ей хотелось с кем-нибудь об этом поговорить. Поговорить о Питере. Хотелось позвонить кому-нибудь. Но обладание новеньким телефоном теперь уже не радовало ее так, как прежде.
Глава 17
Питер сдержал свое слово. Не прошло и тридцати шести часов, а ее уже пригласили участвовать в телешоу. «Пост» выслала за ее семьей машину, черный форд-скорпио. И вот Элла уже спускалась по ступенькам, подняв воротник, и прикрывая лицо развернутым номером «Пост», как научил ее Питер. Она твердо решила, что остальные газеты даже лица ее как следует не увидят.
Она заметила Питера, жавшегося под залитым голубым неоновым светом портиком студии «Нетворк Юэроп», еще до того, как он увидел их машину. Был ранний вечер; дождь барабанил по блестящим плитам тротуара, и преломлялся в свете фар. Гунтарсон стоял в непромокаемом плаще, как у австралийских пастухов, длиной до пят, и с широкими «крыльями», торчащими над плечами. Его густые светлые волосы намокли и прилипли к коже.
Машина еще тормозила, а Элла уже распахнула дверцу, и веер брызг из лужи обдал ее сиденье и забрызгал туфли.