Директор предположил, что доктор Гунтарсон, возможно, применяет скрытое электронное устройство связи, использующее какую-то новую технологию, сигнал которого может проникать сквозь «клетку», изобретенную нашим почтенным предшественником Фарадеем. Поэтому директор предложил самостоятельно исполнить роль телепатического «отправителя». На этот раз результат был заметно ниже: объект угадывала момент предъявления новой карты лишь шесть раз из десяти. Однако идентификация символов была совершенно точна.
В экспериментах с картами Райна коэффициент случайных точных попаданий составляет 20 процентов. Набранные 33 процента обычно принимаются как свидетельство телепатии. В частых провалах подобных экспериментов объектами, предположительно обладающими телепатическими способностями, обычно обвиняют неблагоприятные условия лабораторий.
3) Единственное заслуживающее упоминания подозрение в обмане или мошенничестве возникло, как ни странно, не во время экспериментов, а за обедом. Поскольку доктор Гунтарсон предупредил нас, что объект будет чувствовать себя неуютно в величественной трапезной колледжа, мы обедали в менее пустынной атмосфере лабораторной столовой. Девочка ела с удивительным для ее габаритов аппетитом и, пока остальные заканчивали свой десерт, попросила разрешения посетить уборную. Профессор Самсон, единственная среди нас представительница прекрасного пола, предложила проводить ее. Но девочка очень настаивала на том, чтобы отправиться туда самостоятельно. Наш магистр магии Дэвид Бентвич предположил, скорее как вероятность, нежели бросая вызов, что умелые мошенники могут воспользоваться временем, проведенным наедине «за омовениями», для того, чтобы приспособить скрытое оборудование — если, конечно, допустить, что какое-либо оборудование могло избежать нашего обыска. Объект впала в сильное волнение, настаивая, чтобы ей разрешили уединиться. Разумеется, мы согласились — и трудно даже предположить, какие секретные аппараты могли вызвать явления, описанные ниже. Тем не менее, ее настойчивое требование возможности уединения остается загадкой. Во время обеда директор говорил с большой энергией и не меньшей мудростью о том, как жизненно важно, чтобы церковь приняла в свое лоно то, что он обозначил как «глобальную культуру "секретных материалов"». Его тревожное утверждение, что ныне больше британцев верит в существование инопланетных форм жизни и НЛО, нежели в чудо Воскресения, встретило воодушевленный отпор со стороны доктора Масси и проф. Бронштейна; его пылкая молитва о том, чтобы наука и религия как можно скорее достигли взаимопонимания, к вящей славе той и другой, возбудило у всех присутствующих горячее одобрение.
За) Эксперимент по дистанционному видению был введен в программу по просьбе полковника Р. и привел к разочарованию. Объекту предъявили координаты географических точек с просьбой дать ответ, что ее внутренний взор видит в указанных местах. Несмотря на некоторые подсказки доктора Гунтарсона, она не смогла представить никакой информации; будучи не в состоянии визуализировать физическое предметное наполнение набора координат, она явно не желала строить предположения или придумывать ответ.
Полковник Р., явно имевший предварительный опыт экспериментов по дистанционному видению в период сотрудничества с ЦРУ, высказал мнение, что благоприятные результаты часто бывают получены путем «внетелесных» переживаний: объект воображает мгновенный полет к назначенному месту, чтобы увидеть его «из первых рук». Элла отрицала какое-либо знакомство с «внетелесными» путешествиями, и ее последующие покорные попытки осуществить оное привели к предсказуемой неудаче. Доктор Гунтарсон отказался способствовать ее усилиям с помощью гипноза, настаивая на том, что единственным вероятным результатом этого было бы повторение левитации, а это предположительно истощило бы ее пси-резервы до такой степени, что сделало бы дальнейшие эксперименты невозможными.
3) Все присутствующие с горячим нетерпением ожидали возможность увидеть повтор подвига левитации, на сей раз при предписанных нами условиях. Девочка выказывала некоторые признаки утомления, в том числе почти светящуюся бледность и дрожь в пальцах. По крайней мере дважды чуть слышным голосом попросила доктора Гунтарсона, чтобы он «забрал ее домой». Его уверения, что тесты вскоре закончатся, успокоили ее.
4) Объект была вновь помещена в кабинку, микрофон в которой на этот раз был заменен тремя микровидеокамерами. В кабинке было достаточно места, чтобы объект могла лечь на пол, вытянувшись по диагонали из угла в угол. На пол было постелено одеяло. Когда она выразила нежелание ложиться, ей был предложен стул. Она продолжала жаловаться, говоря, что не хочет продолжать тесты, и повторно выразила желание вернуться домой. Доктор Гунтарсон успокоил ее, настойчиво повторяя, что желаемый исход исследования и, как следствие, всех ее стремлений, зависит от достоверно зафиксированного момента левитации. Во время уговоров он держал ее за руки, что оказало на объект заметное благоприятное воздействие. Затем он перешел к погружению объекта в состояние действительно глубокого транса, используя сравнительно небольшой набор гипнотических приемов. Ни разу во время гипнотического воздействия он не приказывал ей начать левитацию.
Объект была подведена к деревянному стулу, находившемуся в кабинке, лично мною и доктором Масси. Она выказывала явное желание материнского утешения; ее точные слова были «Я хочу к маме!» Доктор Гунтарсон не был обеспокоен и уверил нас, что эта фраза произнесена бессознательно.
Тяжелая дверь кабинки была закрыта. Поначалу показалось, что это действие нарушило транс — объект внезапно вскочила на ноги, сбив стул, и закричала. Точные слова ее остались неизвестны, так как кабинка непроницаема для звуков, а микрофон был удален, но казалось очевидным, что объект желает покинуть место своего заключения.
Директор немедленно предложил отменить тест, и проф. Самсон высказала свое согласие, но доктор Гунтарсон предложил еще на несколько минут продолжить исследование. Возбуждение вскоре спадет, предсказал он — и оказался прав. Оно сменилось очевидным надломом: у объекта подкосились ноги, и она села на пол, склонившись лицом почти до лодыжек. И вновь доктор Гунтарсон посоветовал не вмешиваться — похоже было, что объект впадает в глубокий транс, за которым определенно должна была последовать левитация.
Поведение объекта на этой стадии живо напомнило мне эксперименты над молодыми приматами (шимпанзе и т. п.), особенно те из них, в ходе которых животное было насильственно разлучено со своей семейной группой и, возможно, стало свидетелем гибели одного или нескольких сородичей. В данном случае объект сложилась в эмбриональную позу, прикрывая лицо локтями и коленями. Никакого движения не было отмечено, кроме периодических конвульсивных вздрагиваний груди. Проф. Бронштейн выразил обеспокоенность тем, что это может быть признаком затрудненного дыхания, но доктор Гунтарсон уверил его, что в состоянии гипнотической релаксации такие приступы невозможны. Какое бы угнетенное состояние объект ни переживал, совершенно невероятно, чтобы оно было вызвано внешними стимулами, и, возможно, было реакцией на нечто гораздо более глубоко скрытое. Более того, внешнее проявление подавленности могло быть обманчивым. Он был непоколебимо уверен в том, что последует выдающаяся левитация, намекая на возможность сопутствующих феноменов, и преуспел в том, чтобы умерить всякое беспокойство участников исследования.
На этой стадии тело объекта, одетое в темную одежду, было ясно видимо на фоне светлой ткани одеяла.
Как убеждает видеосъемка, исчезновение ее было мгновенным.
В тот момент, когда доктор Гунтарсон чрезвычайно уверенно предсказывал пси-манифестацию, тело его протеже исчезло с экрана.
Полковнику Р. первому удалось сбросить оцепенение. Пока все остальные недоверчиво глядели на наш монитор, теперь показывавший лишь пустую кабинку, он и Бентвич быстро приблизились к двери и открыли ее. Внутри никого не было. Все печати остались целыми. Все тонкие воздуховоды были исследованы. Было совершенно невозможно, чтобы объект покинула кабинку каким-либо из обычных способов, что противоречило свидетельству наших глаз и камер.