— Молись Гермесу, купец. Пираты!
У Анаксимандра ёкнуло и заныло сердце. Ноги сами привели на заднюю палубу. Шкипер держал совет с ближайшим помощником.
— Если взять северней, да помогут нам боги, укроемся на Икарии. Будем идти на Патмос, непременно догонят, — говорил кормчий.
— Знаю. До Икария тоже не дотянуть, они обрежут нам путь. Хорошую позицию заняли, собаки, — возразил шкипер, но всё же прислушался к совету и приказал сменить курс.
Уже все пассажиры почувствовали опасность и толпились у бортов. Сомнений не оставалось, злополучную галеру преследовала пиратская бирема[24]. Узкое двухъярусное судно легко скользило по морской поверхности. Впереди, в дымке проступал спасительный остров. Вселяя надежду, спасение приближалось, но при взгляде назад надежда исчезала. Чёрная бирема неумолимо настигала жертву. Торговое судно не предназначалось для гонок, уже не только гребцы, но и келевст[25] покрылся потом. Гребцы галеры не выдерживали темпа, слаженная работа вёсел нарушилась. Ход судна постепенно замедлялся. Когда пиратский корабль поравнялся с торговым судном, и морские грабители ухватили настигнутую жертву крючьями, на острове хорошо различались деревья, росшие на вершинах утёсов, но спасение стало недостижимым. Анаксимандр заскрипел зубами и замотал от бессилия склонённой головой. Сопротивление было бесполезным. Пираты с обнажёнными мечами валом валили на палубу. Пассажиров, грозя немедленной расправой, согнали к мачте, окружили тесным кольцом. Парус спустили, по приказу вожака пиратов матросы бросили якорь. Команду отделили от пассажиров, предводитель безошибочно определил шкипера и спустился с ним в трюм. Анаксимандр смотрел на белые пушинки облаков, беззаботно несущихся по голубому небу, посматривал на недостижимый теперь остров, прикидывал, смог бы добраться до него вплавь. Сознание отказывалось признать происходящее явью, столь поразителен был переход от безмятежности к полному драматизма исходу плаванья. Пираты занялись добычей, пленников запугали и, уверившись в их полной покорности, охраняли вполглаза. Пираты не успеют опомниться, как он окажется в воде. От одежды освободится, вот башмаки помешают. Анаксимандр прикидывал возможность бегства и словно пребывал в оцепенении, всё же до острова не менее полутора десятков стадий, и вода ещё довольно холодная. Решимость сдерживала надежда на благоразумие разбойников. Не станут же пираты убивать, это не в их правилах. Назначат выкуп, но неужели им мало добра, которое они отнимут у него?
Пока Анаксимандр размышлял, прикидывая «за» и «против», вожак обследовал трюм, поднявшись на палубу, выглядел довольным и весёлым. Оглядев толпу испуганных, жмущихся друг к дружке пассажиров, начал сортировку. У пленников отбирали дорогую одежду, срывали перстни, отвязывали кошели. Окинув насмешливым взглядом жертву, назначал выкуп. Несчастные тут же на палубе на клочках папируса писали письма родным, друзьям. Горемык, не имевших возможности оплатить освобождение, отводили к носу корабля. Дошла очередь и до Анаксимандра. Пират, прищурившись, с подвохом оглядел купца, губы кривились в хитрой усмешке.
— Ну, что, милетянин, — тут он назвал его по имени, что немало удивило Анаксимандра, хотя сведения о пассажирах пират мог получить от шкипера. — Ты человек богатый, и я назначаю выкуп за тебя в один талант.
Анаксимандр подумал, что от избытка чувств грабитель пошутил, но пират, посмеиваясь, подтвердил названную сумму.
— Ты купец богатый, вон, сколько товара в Афинах набрал, одного серебра на целый талант. Не скупись, не скупись. Неужели твоя жизнь стоит дешевле?
— У меня нет таких денег, я всё заложил, ты и так ограбил меня. Неужели тебе мало? Где мне взять такие деньги?
— Это уже твои заботы. Пиши письмо своей милой жёнушке, пусть расстарается. А ты пока у нас погостишь. Да пиши, пусть поторопится, за постой тоже платить придётся.
У скалившихся грабителей последнее замечание вызвало дружный хохот, разъяривший Анаксимандра.
— Я тебе объясняю, мне негде взять такие деньги. Ты и так сделал меня нищим, больше у меня ничего нет, — и, пытаясь воззвать к совести пирата, добавил: — Ты поступаешь несправедливо. За военнопленных назначают выкуп не более пяти мин. Я согласен на десять, и ни драхмы больше.
— Ты глухой или тупой? — заорал пират и пребольно дёрнул пленника за бороду. — Я сказал: талант!
— Ты верно утром с осла упал, что мелешь такой вздор! Платить целый талант выкупа! Да где это видано! Я что, персидский царевич? — ответил пленник яростным вскриком.