Ждать пришлось меньше месяца. Рабы валили деревья, рубили дрова, а он отправился на поиски сухостоя, якобы потребного для растопки горнов. Едва его фигура скрылась от взоров охранников, пустился взапуски. Пробираться решил в Афины, одежда надсмотрщика позволяла, не вызывая подозрений, появиться в городе. Хремил, на которого крепко надеялся, обязательно должен помочь. Но воздух свободы недолго наполнял грудь беглеца. Выбившись из сил, присел отдохнуть на сваленную ветром пихту и услышал заливистый лай собак, шедших по следу. Он ещё бежал, зная, что его усилия бесполезны, но сидеть и покорно ждать преследователей, было свыше его сил. Собаки покусали его, а подоспевшие охранники скрутили руки. На рудник привели, словно вола, привязанным за повозку. Управляющий назначил обычные двадцать ударов истрихидой и велел заключить в колодки до приезда хозяина. Сам ещё не вжился в новую должность и не решался принять самостоятельного решения. Лёжа в колодках под палящим солнцем, облепленный мухами, оводами и не имея возможности отогнать злобных мучителей, Анаксимандр решил, что пришёл его последний час. Однажды к нему приблизился Скиф, пнул ногой, плюнул в лицо, проворчал:
— Не зря покойник Мегабаз тебе не доверял. Давно в забой надо было загнать. Ну, попадёшься ты мне.
Хозяин приехал через два дня, добавил ещё десять ударов истрихидой, приказал сделать на лбу клеймо. Глядя сверху вниз на поверженного раба, процедил сквозь зубы:
— Что, добился своего, Купец? А ведь всё могло быть иначе. Сам виноват.
Остаток этого дня Анаксимандр отлёживался в бараке, утром спустился в шахту — перетаскивать отколотую руду и породу. Судьба слегка смилостивилась над ним, к Скифу он не попал.
Цена свободы
К боли, причиняемой ссадинами, ушибами, бесконечным битьём добавлялась не проходящая усталость, превратившаяся в разновидность боли. Ломило поясницу, шею, плечи. К непосильной работе добавлялись ночные сквозняки в щелястом бараке. Стараясь отвлечься от непрекращающейся боли, Анаксимандр, двигаясь в подземном лабиринте, принуждал себя к воспоминаниям и размышлениям.
Изнурительная работа, недоедание, недостаток сна истощали не только тело. Мозг цепенел, погружаясь в летаргический сон. Изменения, происходившие с ним, страшили. Анаксимандр боялся превратиться в безмозглого скота и не заметить трагического перехода.
Сменился год, наступил самый жаркий месяц — гекатомбеон[30]. Горны не дымили седмицу — афиняне отмечали Великие Панафинеи. Метеки, считавшие себя прирождёнными афинянами, хотя и не имеющими гражданства, участвовали в празднествах. Для рабов же праздников не существовало, и работы продолжались с обычной интенсивностью.
Как-то Анаксимандр целый день припоминал «Персов»[31], но смог с уверенностью восстановить в памяти лишь несколько строф. А между тем «Персов» ставил выше прочих трагедий. «Персы» оживляли дни боевой молодости, наполняли душу гордостью, радостью обретённой свободы.
А однажды, беседуя в мыслях с философом, Анаксимандр призадумался. Если всё сущее состоит из статуэток, которые соединяются то тут, то там, значит, варвары, рабы — такие же люди, что и эллины. Эллины совершают несправедливость, считая рабов не людьми, а человеконогими. Мысль о несправедливости, установившейся между свободными и рабами, обдумывал седмицу. Мысль кружилась, возвращаясь к обдуманному, стоило немалых усилий заставить её двигаться дальше.
План бегства обдумывал несколько дней. Прикидывал и так, и эдак, ничего путного, так чтоб наверняка, на ум не приходило. Бежать решил в одиночку, боялся нарваться на доносчика. Неразрешимую проблему составляла одежда, еда и клеймо, полученное после неудачного побега. Сколько ни думал, так ничего и не измыслил. По тем обноскам, которые едва держатся на теле, прикрывая наготу, первый прохожий за стадий признает в нём беглого раба. Придётся прятаться, пока не раздобудет одежду. Клеймо прикроет волосами, затем как-нибудь заполучит шляпу. Запастись едой тоже не удастся, рабов кормили исключительно болтушкой. Всё это не главное — второстепенное. Главное — вырваться с рудника. Бежать Анаксимандр решил во время Великих элевсинских мистерий. Многие афиняне отправятся в Элевсин на таинства, те, что останутся дома, займутся празднованием, жертвоприношениями. Дороги обезлюдеют, в полях работы затихнут, жатва давно закончилась, посевы не начались. И хотя праздники не для рабов, работы на руднике не остановятся, внимание у охранников и надсмотрщиков ослабнет, им тоже захочется выпить чашу вина, а не возиться с рабами.
30
Первый месяц календаря, с 15 июля по 15 августа. Назван в честь религиозного праздника — жертвоприношения ста быков.
31
Трагедия Эсхила 472 г. до н. э., о разгроме персидской армии Ксеркса в битве при Саламине. Вероятно, написана по собственным впечатлениям автора.