— Погаси светильник, — услышал Анаксимандр едва различимый шёпот, удостоверявший в реальности происходящего.
С женщиной на руках шагнул к лампе, нагнулся, нетерпеливо задул огонь и в следующее мгновение был уже в постели.
Эта ночь вспоминалась сумбуром. Тела сплетались, сливались, замирали в неге. Любовниками овладевала истома; выйдя из забытья, уподоблялись прекрасным благородным повелителям лесных чащоб, волею природы сошедшимся в брачной встрече, необузданным в нашедшей выход страсти.
Архедика приходила во все ночи отсутствия супруга. И все ночи были подобны первой. Сладострастные игры нисколько не утишили любовный пыл. Комната наполнялась неведомым запахом, подобно дурману, застилавшим рассудок, заставляя забывать и милую Клеобулину, и опасности любовной связи с чужой женой.
Ленеи закончились, но непогода не унималась. Взбалмошный Эвр принёс косматые тучи, цеплявшиеся за вершины гор, скрывавшие аттическое побережье. Землю и воду сёк холодный дождь. С Эвром заспорил Борей, превративший дождь в ледяной песок. Эвр не уступал, и ветры, гогоча и оглашая окрестности свистом, боролись, подобно двум могучим великанам. Эврип не знал, куда нести свои воды. Устремлялся на юг, передумав, торопился на север, бросался на скалы, заливал прибрежную полосу. Когда течение пролива поворачивало на север, волны в узкой горловине у Эретрии вздымались до скальных вершин, и гребни их терялись в тучах.
Непогода покровительствовала любовникам, торопившимся наверстать холодные ночи. Но неотвратимость разлуки временами окутывала любовное ложе печалью.
— Зачем тебе уезжать в Милет? — спрашивала Архедика, лёжа обнажённой на раскрытой постели, закинув руки за голову. — Оставайся, Пахет не вечен. Вступим в брак, ты станешь хозяином, расширишь дело. Я знаю, у тебя получится. Твои библосы будут лучшими, лавка — самой богатой и знаменитой. Покупатели со всей Эллады станут стремиться побывать в ней. Авторы будут сами предлагать свои тексты, дабы поскорей достичь славы, — фантазировала влюблённая женщина и, не дождавшись отклика, перескакивала на другое, требовала откровенности: — Неужто с твоей Клеобулиной тебе лучше, чем со мной? Ну, скажи, скажи, чем её ласки лучше моих? Ну, скажи, скажи, я постараюсь.
Анаксимандр молчал. И с Клеобулиной близость была сладостной, хотя и протекала однообразнее, и Клеобулина неистовствовала в порыве страсти, но он заранее знал и предугадывал её желания, движения тела. И хотя в некоторые мгновения трудно было определить, кто есть кто, всё же жена подчинялась ему. С Архедикой близость протекала по-иному. Она подчиняла его своим желаниям. Иной раз он не сразу понимал, что она хочет от него. То требовались крепкие, до хруста, объятия, в которых она изгибалась и словно боролась с ним, то подобно рыкающей от страсти львице, вскакивала на постели, то опрокидывала его самого, и ему казалось, что в припадке страстного безумия она растерзает его тело. Но к Клеобулине он испытывал чувство, которое не питал к Архедике. Клеобулина была матерью его детей. Поэтому он сказал:
— Вы разные, тут нечего сравнивать. В Милете мой дом, дети. Как я останусь, и забуду их? У вас с Пахетом есть сын, он наследник. Как я возьму то, что принадлежит другому? Да и Пахет ещё не при смерти. Как же мы станем жить? Неужто он ничего не заметит?
— Я бы как-нибудь устроила. Ты не знаешь, на что способна влюблённая женщина. Я бы придумала.
Анаксимандр усмехнулся.
— Слушаться влюблённую женщину — недолго и в беду попасть.
Архедика повернулась набок, прильнула к рассудительному любовнику, бёдрами, грудью, руками возбуждая желание.
— Скоро взойдут Плеяды, и мы расстанемся. Муж мой непременно отправится в Афины на Великие Дионисии. Обещай, что останешься на это время.
Жаждущие тела сливались, и любовник, с которого слетела рассудительность, простонал:
— Обещаю!
Весна
Схлестнувшись в очередной раз в молодецкой драчке, ветры притомились потешаться над смертными, с перепугу забившимися в свои хрупкие домишки, и прилегли отдохнуть. На второй день безветрия, впустив в открытую дверь солнце, в лавку вошёл Пахет. Анаксимандр обслуживал покупателя, Нил и Чиж переписывали. Пахет появился в сопровождении Локра, нёсшего новые свитки — библосы и чистые, уже склеенные и листами. Сирт, второй раб, взятый в поездку и обычно исполнявший всякую домашнюю работу, был отправлен домой с поклажей. Пахет раскланялся с покупателем, поглядел из-за спины на работу переписчиков. Дождавшись ухода покупателя, велел Локру развернуть на свободном столе свитки, потирая руки, подозвал Анаксимандра.