— Не стал тебя тревожить. Эл вошел в мое положение. Даже парнишку увел… Да и самому ему, похоже, не до сна.
— Ты что, говорил с ним? Говорил обо мне? — натягивая высохший жакет, раздраженно нахмурилась я.
— Слушай, я действительно давно его таким не видел, — приподнимаясь на руках, проникновенно понизил голос вампир.
— Значит, в этот образ маэстро давно не вживался, — фыркнула я, закидывая лямку ножен через плечо.
— Зачем же ему играть, когда тебя нет рядом?.. — упрямствовал Аксан.
— Мы, кажется, договорились, — напомнила я, и мужчина виновато поник, — Понятное дело, зачем! Чтобы ты наседал мне на уши, чем ты, собственно, и занимаешься в данный момент.
— Ладно. Дело твое, — вздохнул вампир, соглашаясь, чтобы успокоить меня, — Погоди, я хотел поговорить о мальчике!
В полушаге от двери я замерла, скосилась на Аксана и вернулась, присев на кровать Хотара.
— Что о мальчике?.. — испуганно уточнила я, севшим голосом.
Вампир придвинулся ближе, и одеяло сползло с его плеч. Окинув вороватым взглядом бледный, будто мраморный торс с голубоватыми прожилками вен, я почему-то поспешила отвести глаза. То, что я успела увидеть, мне понравилось. Более того! Созерцание ожившей каменной статуи греческого бога заворожило меня! Однако, я побоялась, что Аксан неверно растолкует мое восхищение.
— Как я понял, многие желают от него избавиться, — прервав неловкую паузу, начал вампир, — Он натворил что-то серьезное во время захвата «Викинга»?
— Вообще-то, он спас нас всех, — заметила я, — А уж потом натворил… — призналась с тяжелым вздохом, — Хотя я бы не сказала, что зверь Хотара совершил какое-то преступление. Просто… он действительно слабо контролирует себя. Ладно, вообще не контролирует. Парень даже не помнит, что произошло. Но, блин! Я верю, что у него все получится. Дали бы только дожить пацану до его совершеннолетия. А то всякие «особо суеверные» считают его едва ли не исчадием ада…
— А ты… видела его Зверя, Уна? — негромко поинтересовался Аксан.
— Ну, видела.
— И как? Не похож?.. — грустно посмеялся он, но раньше, чем я успела обидеться, добавил, — Не злись. Я на твоей стороне. Просто надо бы хорошенько присматривать за Хотаром. Оберегать от любых конфликтов. Ведь именно стресс, страх за близких заставляет его перекинуться, верно я понимаю?
— Похоже, что так.
— И это касается не только внешних боевых действий, но и внутренних междоусобиц. Улавливаешь, о чем я? — сощурился Аксан.
— То есть, ты… хочешь сказать, что Хотар может «озвереть», даже если кто-то случайно толкнет его?
— Нет, не думаю, что все настолько взрывоопасно. Хотя пираты, похоже, именно так и считают. Но стоит быть повнимательнее, когда ты с кем-то ссоришься.
— Я?!
— Ты, Уна, — кивнул мужчина уверенно, — Разве ты до сих пор не осознала, что заменила ему погибшую мать? Ты спасла его, и теперь в ответе… Он чувствует это.
— …в ответе за тех, кого приручаем… — буркнула я, думая вслух.
— Нравится тебе или нет, но это так, дорогая. А значит, именно ты сумеешь помочь ему. Только ты…
— Боюсь, ты ошибаешься, Аксан, — опустила глаза я, — Я сдуру сунулась к Хотару в момент опасности, и его зверь… Он ни на секунду не смутился. Если б не Элгар…
— Странно, что тебя это удивляет. Уна, ты сама вот только что говорила, «мальчишка себя не помнит». Пойми, это два разных существа! В выродках как бы зарождаются одновременно две души, две сущности. Процесс их слияния и примирения друг с другом долгий и весьма болезненный для обоих. Поэтому до зрелости зверь довлеет над слабым, неокрепшим разумом, а тот из защитной реакции отрицает существование Зверя как такового, не желая признавать его частью себя.
— Вот оно что… — схватившись за голову, выпалила я, — Так значит, и Эл страдает этим «раздвоением личности»?..
— Эл давно воссоединился со своим многоликим Зверем и живет с ним в гармонии как минимум два десятка лет…
— Да черт с ним, — вдруг опомнилась я, — Так что с Хотаром то? Как ему помочь?
— Не допускать неоднозначных ситуаций, не позволять никому обижать его, и, самое главное, — тебя. Но самым сложным будет убедить зордов оставить мальчишку в покое.
— Это точно. Так ты поможешь? — обрадовалась я.
— Разумеется.
— Здорово. Аксан, спасибо… — восторженно прошептала я, только странная тревога омрачила радость, — Не обижайся, но… почему? — настороженно уточнила я.
Мужчина склонил голову на бок, в недоумении моргая.
— Я то понятно, в ответе и… вообще мало смыслю в природе полукровок. Но ты… Ты ведь знаешь все о таких, как он. Наверняка знаешь статистику, и, я подозреваю, процент удачных исходов в ней невелик. Так почему? Неужели ты склонен к авантюризму? С такой холодной выдержкой…
— Я в самом деле кажусь столь холодным?.. — немного разочарованно усмехнулся он, — Действительно не многим выродкам удается выжить и не сойти при этом с ума. Я никогда не верил в чудеса и часто судил о людях по первому взгляду. До тех пор, пока не повстречал нашего общего друга, Элгара. Отъявленного преступника, преследуемого на всех территориях, подконтрольных «ВИ», приговоренного… — он уловил на себе мой неодобрительный взгляд, и поспешил сократить дифирамбы, — Потом я встретил попаданку. Так же приговоренную и обреченную по всем законам жанра на гибель. Здесь выживают лишь те, кто сдается на милость властей. Да и они временами исчезают бесследно. Ты же пошла вопреки всем канонам. Люди из «нового» панически бояться хищников, магии и всего, что не подвластно их разуму. Ты ступила на землю, где правят звери, и попросила их о помощи! Ты дерешься наравне с ними и даже… самоотверженно защищаешь, не вспоминая о том, что ты из другого племени. Просто отвечаешь добром на добро. В этом я вижу будущее. В таких, как ты, Уна. Мир обретет гармонию, когда все мы перестанем судить друг о друге по расе, принадлежности к клану, стране и так далее. И это действительно возможно… Станет возможно, когда откроется Исток…
— Так ты веришь?.. — со слезами радости на глазах, воскликнула я.
— Да, Уна, верю. И очень хочу, чтобы его наконец нашли. Это событие крайне важно для всех нас. Мир изменится, когда каждый получит право выбирать, кем ему быть. Оставаться ли хищником, вернуться ли к семье. Знаешь, сколько из нас потеряло близких в результате случайного или навязанного обращения? Или те же малыши, вроде Хотара… Сколько таких волчат обречено на верную смерть. Дети-вампиры, лишенные детства. И все подобные хищники, как правило, обретают себя в лютой ненависти. К волкам ли, к людям, не важно. Их злоба безгранична и обращена ко всему миру, к обществу… Что-то я увлекся, — виновато поморщился Аскан, — В общем, ты веришь в Хотара, а я — в тебя, Уна. Примешь эту фанатичную белиберду за ответ?..
— Вполне, — с улыбкой кивнула я.
— Ну, вот и отлично, — умиротворенно улыбнулся мужчина, устало потягиваясь.
— Ладно, пойду я, дам тебе, наконец, отдохнуть, — поспешила оставить друга в покое, чтобы не утратить его доверия.
Солнце прогрело воздух. Я глубоко вдохнула, отчетливо улавливая запах весны. Теплые лучи лизали спину. Ветер переменился, стал немного прохладнее, но сильнее. Наполнил паруса. Прильнув к парапету, я щурилась на горизонт, ожидая вот-вот увидеть темную полоску суши. И тут впервые осознала, что мне будет не хватать всего этого. Треска канатов, топота матросов по палубе, запаха корабельной смолы, необыкновенно красивых рассветов и чарующих закатов, горизонта от края до края, россыпи звезд и молочной дымки вечернего тумана на черных волнах… «Я буду скучать. Хоть и думала, что возненавижу море… его нельзя не любить. Это удивительная стихия. Совершенно иной мир и иные законы. Да и на паруснике мне едва ли доведется еще когда-нибудь побывать!» — погружаясь в светлую меланхолию, думала я. Мысли об Элгаре постепенно переходили в разряд грустных, но далеких воспоминаний. Как пройденный этап, еще одно испытание на пути к заветной цели. «Да, неприятно, да обидно и даже больно… Но могло ведь быть гораздо хуже! Если б зашло чуть дальше, я уже никогда не смогла бы убедить себя, что „все, что ни делается — к лучшему“. А так… даже есть, чем гордиться. Я остановилась за шаг до пропасти. В конце концов… даже если бы все у нас было хорошо, и Эл не оказался бы двуличной тварью… У нас ничего бы не вышло. Разные миры, разные цели, характеры, приоритеты. Мне пришлось бы выбирать, уйти или остаться! И, вернувшись домой, я всю жизнь бы жалела о своем выборе. Гадала бы, чего лишилась, отказавшись от жизни с „принцем зверей“, считая, что променяла сказку на пустоту, одиночество и быт, обрекла себя на бесцветное существование в мире, где нет магии, и не бывает чудес!»