– Зачем заперлись? Что это было? – она опрокинула в себя содержимое маленького изящного флакона. Дыхание перехватило от горечи, её тело свело судорогой, а затем тряхнуло.
– Ещё чуть-чуть и... это была бы глупая смерть.
Торговка во все глаза уставилась на герцога. Он казался усталым, на лбу выступила испарина.
– Да, – продолжил он, – отчасти это и наша вина. Если бы мы предположили только, что вы начнёте облизывать губы, которыми касались трупа, мы дали бы вам лекарство немедленно. Но мы сосредоточились на ранах на ладонях... И симптомы стали проявляться позже. Ох, Патриция всё же потеряла сознание.
Он обошёл стол и опустился на одно из кресел. На втором, бессильно свесив руку и откинув голову, сидела Патриция. Берилл осторожно встала, держась за стол. Оглянулась. Да, кабинет. Шкафы и книги, стол, кресла... Несчастная Патриция была вся синяя.
– Как же... Я думала даже, что это...
– Что же? – невозмутимо спросил он, растирая руку сестры.
– Не знаю. Наркотик, галлюциноген... Подождите, я заражена?
– Уже нет, можете поблагодарить Патрицию, когда она очнётся. И про Прародителей не забудьте, они, должно быть, любят вас, раз столь часто посылают вам спасение.
Берилл не знала, что следует на это ответить, но она так и не поняла, что происходило в этой комнате. И поэтому спросила:
– Что здесь произошло?
– Чудо. Чудо спасения и исцеления. Посмотрите на себя, вы здоровы, хотя вам ещё час назад грозила мучительная смерть. Когда ваши служанки подняли шум, вы ужасно хрипели. И видели бы вы свой рот или вываливающийся язык. Чёрная мёртвая плоть.
Берилл тут же решила, что её снова вырвет, но опустевшее нутро только задрожало, ничего из себя не исторгнув. Руки тут же коснулись губ. Чувствительность, тепло, мягкость...
– Ну ничего, всё позади, – он отвлёкся: – Патриция, как ты себя чувствуешь? Можешь приподняться?
Берилл тут же оказалась рядом и помогла девушке принять более удобное положение.
– Да, – слабо звучал голос герцогини.
– Плохо. Ты не сможешь провести ритуал, ты так слаба...
– Пустяк. Не отменяй... У меня всё получится. Берилл, вы уже стоите на ногах! Я так рада.
Но девушка снова потеряла сознание. Герцог объяснил, что это происходит из-за силы, которая исходит от самих Прародителей, человеческое тело Патриции едва ли могло вынести это ощущение, но она была избрана для священной связи, а значит, она сможет это выдержать. Торговке он порекомендовал снова хорошенько вымыться и пить побольше воды.
Когда Берилл сидела в своей комнате на софе перед камином, завёрнутая в одеяло, и ежесекундно смотрелась в маленькое зеркальце Алим, забрезжил рассвет. Девочки были так утомлены, что уснули рядом, одна на той же софе, вторая – в мягком кресле. Зеркальце отражало розовый рот и розовый язык. Но герцог не соврал, её девочки видели ту же ужасную картину, которую он и описал. Несколько раз Берилл порывалась написать Люсиль, даже поднималась с места и садилась за столик с ажурными ножками и брала в руки перо. Обмакнуть его в чернила, впрочем, так и не решалась. Что она напишет? Спросит, нет ли действительно такого препарата, который оказывает мощное влияние на сознание и одновременно проявляется физически окрашиванием в неестественный цвет частей тела? Что за вздор! Что в таком случае из неё выходило? Возможно, это нужно было узнать у герцога ещё тогда, в кабинете, но все эти убеждения в сверхчеловеческих силах... А просто взять и поверить в благую силу Прародителей она не могла, это же было сродни веры в сказку.
Только объяснить произошедшее как-то иначе не получалось.
Днём с герцогом увидеться не получилось, но наконец она хотя бы узнала его имя. "Его превосходительство, господин Арратс..." Так сказал слуга. Ариантийский владыка занимался важными делами: улицы города были неспокойны, столько убитых, столько раненых. Оставалась только обескровленная Патриция, которой отныне Берилл была обязана своей жизнью. Герцогиня почти с самого первого дня встречи стала её покровительницей, а сейчас претерпевала свои ужасные приступы из-за её сентиментальности и глупости.
С тяжёлым сердцем Берилл остановилась у двери спальни, занесла руку и долгое время стояла, не решаясь постучать. Прислушивалась к звукам: тишина. Торговка всё же постучала, рассудив, что если герцогиня спит, едва ли её этот звук разбудит. Но она не спала.
– Входите.
Герцогиня лежала на постели безвольной куклой, будто бы упавшей с полки и оказавшейся в странной позе. Согнутые колени под покрывалом, вскинутые руки... За разметавшимися волосами не было видно лица.