Она, впрочем, тоже. Он должен был насторожиться ещё тогда, когда секта начала разрастаться, а храм ещё не был отстроен. Действовать надо было раньше, он упустил все возможности вмешаться, раздавить ядовитое семя до того, как оно пустило корни в почву. Теперь мерзкий цветок источал гнилостный запах, который мог отравить всю столицу. Сейчас же все меры, которые принимал Воронт во время отсутствия в столице короля, могли лишь сдержать, но не предотвратить. Но хотя бы за это его стоило благодарить. Заперев братьев и сестёр Элен в крепости, он запретил людям собираться на улицах в толпы, ввёл комендантский час, чтобы свести к минимуму количество проповедников и новых последователей. Недовольства не было. Но этому способствовала тревожность, страх перед беженцами, которые могли заполонить столицу, и холод.
Теперь вернулся король. И Берилл должна будет держать ответ, потому что... в самом деле, слишком длинным стал её язык. Она подвергла дочь Белегриэль опасности, он имел право злиться. Быстро стемнело, Берилл сжалась в комок. Она слышала о том, что происходило на границе. Слухи слухами, но как бы узнать наверняка, что происходило. Что произошло. И чем она может помочь.
Дверь экипажа открылась.
Король ждал её не в крепости. Деревья окружали дома и усадьбы в пригороде. Темнота и снег мешали осмотреться. Молчаливый слуга (не тот ли, что уже встречал её раньше у двери укрытой зеленью стены крепости?) помог ей сойти и провёл в дом.
Тепло и огонь в камине не могли согреть её. Ирганиус стоял у небольшого окна спиной к торговке. В комнате совсем не было свечей, только пламя камина рассеивало тьму.
Он молчал. Она тоже.
Тьма за окном густела, наливалась синевой, беззвёздной и безлунной. Берилл ненавидела страх, ненавидела ждать и трястись в ожидании, поэтому, совершенно не представляя, что именно хотел сказать и сделать Ирганиус, заговорила первой.
– Я надеюсь, мой отчёт был вам полезен, Ваше величество. Я изложила в нём всё, что могло вас заинтересовать.
Он не шевельнулся. Не повернул головы, не двинул плечом. Руки, скрещённые за спиной, оставались недвижимыми.
– Если вам необходимо прояснить детали... – девушка замолкла, потому что он шагнул в сторону, к столу. В волнении она наблюдала, как мужчина взял в руки свёрнутую в трубку бумагу, скреплённую грубой и прочной нитью и печатью. А когда он подошёл ближе к ней, Берилл захотелось втянуть голову в плечи, потому что казалось, он протянет руку к её горлу и удушит. Конечно, ничего такого не могло произойти, но ощущения были настолько сильны, что она уже была готова в это поверить. Ирганиус подал ей лист, отступил. Всё так же молча. Чуть подрагивающие пальцы торговки сломали печать, открыли взору написанное.
– Это... но это же... – она перечила дважды, боясь ошибиться.
– Приказ ещё не провозглашён. Но эта бумага – ценный документ, который будет подтверждать ваше новое положение.
Член Совета. Он правда хочет включить её в круг! Только это не поощрение. Это поводок. Показатель принадлежности.
– Поэтому вы хотели меня видеть?
– Нет, – он снова обернулся к окну, будто один вид торговки был ему неприятен. Он хотел быть холодным. Или хотел казаться таковым. – Тебе я приказываю отправиться на юг. Ты должна привезти мою дочь в Латмир, в крепость Иссун.
– Но как я вообще могу?..
Ирганиус обернулся, и его злой взгляд ей показался ударом хлыста. Она вздрогнула.
Она знала, что может сказать в своё оправдание. Она уже думала над тем, что он может потребовать объяснений. Только он и сам был во многом виноват. Храня секреты, он подкидывал сухие ветки в огонь любопытства, и Элен не перестала бы искать правды, даже если бы не оказалась то утро в её кабинете... Она бы влезла в неприятности, но тогда бы у неё не было союзников. А Берилл не стала бы ей рассказывать о своих догадках, если бы их захотел услышать король. Но он не хотел ни слушать, ни рассказывать.
И говорить об этом в эту минуту он тоже не хотел.
– Ты каким-то образом расположила к себе мою жену. После её смерти ты протянула руки к моему первенцу. Элен доверилась тебе. Поэтому ты сделаешь всё, чтобы убедить её ехать в Латмир, где в безопасности она будет ждать меня.
Элен была под надзором эльфов, как говорили люди. Но как отец мог рассчитывать, что Берилл сможет убедить его дочь?
– Ваше величество, но в этом вопросе поступить так было бы... – она замялась. Слово "неразумно" застряло где-то в горле. – Если она сможет вложить свои силы в победу, это может стать тем, что защитит её. Фанатики не смогут...
Ирганиус поднял ладонь, приказывая ей замолчать.
– Я не буду говорить об этом с тобой. Я буду говорить только со своей дочерью. А теперь, – он указал на дверь, – вон.