Конечно, Элен не могла и не умела так себя вести, не могла с порога заручиться чужим расположением.
И в этот холодный день она вышла в сад за поместьем, не встретив никого на своём пути. Разминаясь, она глубоко дышала. Опираясь на каменную скамью, отжималась, пробежалась по периметру ограды, прислушиваясь к своему телу. Как и обычно, физические усилия сделали своё дело своё, девушка смогла расслабиться. А потом заметила, как две пары очень уж любопытных глаз наблюдают за ней. Дочь и сын Верберов смотрели на неё из-за кованой решётки садового ограждения.
Сперва Элен растерялась. Раньше дети так её боялись, что пытались держаться как можно дальше, а вот теперь пожалуйста – поглядывают. Как ей себя вести? Она ведь так хорошо общалась со своими братьями и сёстрами, почему сейчас она не может ничего придумать?
– Эй, что-то случилось? – наконец сказала она. Но дети, поскальзываясь и падая в снег, побежали к воротам, ведущим в дом.
Девушка тяжело вздохнула. Она вспомнила смех сестричек, блестящие глаза Ариона, умилительную серьёзность Ридемиона... Как они там? Может, ей проведать их в прошлом? Даже прошедшее утро – уже им было. Она могла узнать, как они проснулись, как завтракали, о чём говорили между собой. Берилл говорила, они закрыты в замке, в безопасности, но наверняка этим и рассержены.
Элен ещё ненадолго осталась в саду, выполняя несложные упражнения и настраивая себя на путешествие во времени. Нужно постараться, чем острее будет её разум, тем чётче будет видение. Иные эльфы справлялись с этой задачей с трудом, и могли предсказать лишь неминуемое или масштабное событие.
Ворота через сад вели через недлинный каменный коридор, выводящий во внутренний двор. А там, кажется, что-то происходило. Сновали взволнованные слуги, вышли все эльфы. Элен издалека заметила эльфийку, которую едва ли знала, но о которой хорошо отзывалась Берилл. Ту, что всегда скрывала покалеченную руку.
– Что здесь происходит? – спросила девушка у неё.
– Приехал знатный господин. Он чем-то очень недоволен, – эльфийка прикрывала свои светлые глаза и вслушивалась. Элен тоже чувствовала кипящую злость, возмущение.
Минуя застывших у самого входа в большую залу слуг, отскакивающих от Элен тут же, как они её замечали, принцесса подошла к раскрытым дверям. Человека в богатом костюме она не узнала, но голос его был знакомым. Перед ним что-то растерянно лепетала хозяйка дома.
– Я не желаю ничего выслушивать. Такое поведение недопустимо, вам необходимо было отказать наследнице в крове, пристыженно и вежливо, но отказать!
А не лорд ли это Грегори Басси? Как же похож голос, жаль, он стоит так, что даже профиль его не увидеть.
– Разве для этого есть причины, кузен? Мы подчиняемся закону гостеприимства. Если такой высокий человек оказался в наших краях, как мы можем...
– Могли. И должны были, ведь угождая наследнику, вы плюёте в лицо правителю!
Кузен... Да, это точно был он, Верберы состоят с ним в родстве, хотя последний и открещивался от менее знатных родственников.
– Я прошу прощения, что вмешиваюсь в семейную ссору, – сказала она достаточно громко, – однако, если речь заходит обо мне и моём отце, я не могу это игнорировать.
Мужчина обернулся, и это действительно был лорд из семьи Басси, тот, чья мать росла под кровом этого дома. Хозяйка же испуганно округлила глаза, прижала дрожащие руки к груди.
– И я разделяю непонимание госпожи Камелии, чем же вас, лорд, так озадачивает нынешнее положение дел, – чеканя шаг, она подошла к кузенам и сверху вниз смотрела на поданных. – Только глава семьи Вербер может решать, кого и как принимать в своём доме. И как это может оскорбить нашего властителя?
Она чувствовала его неприязнь. Как капли ледяного дождя, бьющего по коже, как ветер, режущий глаза.