– Обижусь, – лаконично предупредила торговка.
Тишина окутала замершие фигуры.
– Я не шучу, – тихо, без тени смеха в голосе, вновь заговорила рыжеволосая красавица. – Впутать тебя в этот бедлам… мог догадаться лишь умалишённый.
Берилл бы так не сказала, хоть и не была рада той роли, которую ей определил владыка Эллериона; но понимала – для монарха это был самый надёжный способ выведать, что творится в отдалённых континентах, скрывая свои личные интересы. Но, право, не того человека он выбрал для своих целей. И отказать не было никакой возможности, ведь не так давно она сама тайно просила о помощи короля. Берилл вдруг накрыла волна успокоения: её бы всё равно рано или поздно коснулась тень несчастья, охватившая добрую половину их мира. Так зачем сокрушаться?
В дверь с силой постучали. Хриплый прокуренный голос принадлежал мужчине:
– Берилл, слушай, тут такое дело… Мы ждем грузчиков или как? Так ведь и к полудню не причалим.
Входить Эстебан не спешил, вполне осознавая, свидетелем какой картины может стать. Если Берилл на вторжение и бровью не поведёт, Джессика потом ещё попортит крови.
– Не двинемся, пока на причале не появится Люсиль, – наконец проговорила хозяйка "Безымянного", и за дверью послышались удаляющиеся шаги.
– Когда уже я сойду с этой посудины?
Джессика высвободилась из тёплых объятий, поднялась на ноги, осматривая свою одежду, неприглядно валяющуюся на полу. В конце концов, длительные плавания не приносили ей никакой радости; менее длительные, впрочем, тоже. Отсутствие привычного разнообразия в еде, одни и те же лица изо дня в день… Порой её донимали тошнота и головокружение. Берилл молча наблюдала за девушкой. Джессика открывала сундуки и комоды, выуживая из глубоких недр расшитую жемчугом парчу, её белые трепетные пальцы сами подтягивали шнурки, застёгивали кружевные подвязки… Джесс не звала прислугу, предпочитала делать всё сама. По крайней мере, при Берилл. Это же надо – дочка барона Ротфилда, наследница Восточного Дома Алых Лис на службе у торговки, которая не имеет никакого отношения к Высшему Обществу. Вот уж настоящая тема для иронии...
– Давай я, – торговка устроилась за спиной девушки, помогая ей одеться. – Скоро уже, так скоро дом…
– Так говоришь, но "дома" там ты себя не чувствуешь.
Ответ тонко уколол пальцы, от него веяло тоской, а в груди трепетало нежное сочувствие и радость. Джессика могла остаться. Не было никакой острой необходимости в её участии в заморских сделках, не было нужды терпеть неудобства в путешествиях, достаточно было держать порядок здесь, в Эллерионе. Сама Берилл слишком любила свой корабль и чужие земли, чтобы оставаться на родине дольше, чем нужно было её делу, но Джессика неотступно следовала за ней расторопной помощницей, терпеливым другом и нежной ночной лаской.
Верхнее вышитое цветами платье легло поверх нижних одежд, тонкую шею обвили жемчужные нити, и когда мягкие медные волны волос были аккуратно уложены в высокую причёску, Берилл ласково прижалась губами к виску спутницы и замерла. Из недр судна шло равномерное гудение.
– Тронулись.
Берилл, как была, нагая, подошла к окну. Корабль набирал скорость, приближался к берегу, лопасти механизма, вращаясь, выглядывали из толщи воды. Джессика молча подала платье.
У причала толпился народ, пожалуй, зевак и бездельников собралось куда больше, чем обычно. Любопытство само по себе не удивительно, только вот сейчас перешёптывания, как жужжание мухи над ухом, нервировали, а чужие взгляды ощупывали безжалостно, оставляли на коже склизкий след; Берилл пожалела, что надела платье, оставляющее плечи обнажёнными, их хотелось укрыть ладонями, защищаясь. Что-то не так, она чувствовала это, и с каждым шагом, пока она спускалась по деревянным мосткам, ощущение тревоги лишь усиливалось. Носильщики в пёстрых одеждах выстроились перед повозками. Среди них светлым пятнышком выделялась фигурка девочки, нервно комкающей в тонких пальчиках платок, лёгкие полы белого простого платья беспокойно развевались, но спина девицы была пряма, а голову она держала высоко. Однако, хоть Люсиль и старалась держаться уверенно и спокойно, Берилл ясно видела в больших серых глазах волнение пополам с настоящим ужасом. Толпа не спешила редеть, напротив, кажется, народу собралось ещё больше. Слуги поклоном приветствовали хозяйку, живая стена из их тел не дарила успокоения, но взгляд встречающей их девочки вдруг потеплел, весь ужас, читавшийся в нём ранее, невидимой слезой соскользнул со светлых ресниц, и тут же когтистые тёмные лапы, сжимавшие нутро, начали рассеиваться подобно туману.