– Прошу меня простить.
Он как-то чудно повернул камень и, налегая всем своим весом на кладку, отодвинул узкий проём в стене, за ней торговка успела разглядеть только тёмную ткань драпировки.
– Прошу, проходите.
Берилл шагнула вперёд и очутилась в кабинете. Странная комната не имела окон или дверей, так ей показалось, стены завешены багряным бархатом, в центре, на широком столе раскинулись карты континентов и документы, рукописи. Девушка в недоумении осматривала помещение. А проходы-то точно есть, едва ли здесь их меньше трёх, а может и больше, они просто не видны за складками ткани... Вдруг родилось жуткое ощущение, что её замуровали. Замку не менее двухсот лет, все эти засекреченные переходы закладывались ещё при строительстве, да только с какой целью? Торговке вдруг вспомнились пугалки из детства: рассказы о заговорах и пыточных. По спине пробежала стайка мурашек.
Король Эллериона как будто появился прямо из стены, заставив Берилл всем телом вздрогнуть.
– Что ж, я рад, что вы благополучно вернусь из плавания. Теперь я хотел бы услышать ваш рассказ.
II. Светлая кровь и тёмные мысли
Из окна веяло утренней прохладой, первые лучи солнца скользили по каменным стенам крепости и игриво забегали в комнату, то прячась в портьерах, то вновь пробегая по гладкой поверхности зеркала. Отражённые зайчики попадали прямо на сомкнутые веки Элен. Тихо вошла прислуга; поставив на столик кувшин с небольшим керамическим тазиком для умывания и положив полотенце, распахнула занавески и так же тихо вышла из покоев. Медленно приоткрыв глаза, девушка боролась со сном – сегодня ей предстоял тренировочный бой с утяжеляющей защитой доспехов. Она наспех умыла лицо и, не теряя времени, начала скреплять узорные пластины доспеха, отыскивая при этом взглядом свой гребень. Движения Элен, россыпь серебристых шёлковых волос, чуть заострённые кончики ушей лучше всяких слов говорили об эльфийской крови, текущей в её жилах. Королевская супруга, её прекрасная мать, являлась дочерью Тауретари, эльфийской провидицы из южных лесов. Эльфы живут нескончаемо долго, но в тоске по родной земле, как будто поражённая страшной болезнью, королева быстро зачахла, оставив овдовевшему королю пятерых детей. Немногие из них в полной мере унаследовали эльфийскую стать, но старшая дочь походила на свою бабку и лицом, и манерой держать себя.
Элен повязала атласной лентой волосы в высокий хвост, скрепила на поясе кожаный ремешок, удерживающий до поры спящий в ножнах меч, и вышла из своих комнат. Эвиэль, бывший когда-то в числе телохранителей её матери, был одним из немногих эльфов, решивших остаться на чужой земле, защищая потомков Таурэтари. Каждое утро он сопровождал принцессу в тренировочный лагерь, оберегая её и обучая искусству владения мечом. И в это утро он так же молчаливо ожидал её пробуждения.
– С восходящим солнцем, миледи, – склонился эльф.
– Да, Эвиэль, с добрым утром. Ты, как и всегда, пунктуален.
Элен посмотрела на кулон, что её телохранитель всегда носил на шее. В эльфийском амулете хранилась прядь её волос, и потому владелец кулона невероятно чутко воспринимал эмоции принцессы, мог точно узнать её местонахождение. Порою такая опека очень смущала: одно дело – оберегать ребёнка с его беззаботностью и любопытством и совсем другое – подросшего человека, который и на примере многих знаком с опасностями этого мира.
Когда девушка и её спутник следовали замысловатыми сетями коридоров и комнат к восточным воротам, их внимание привлёк глава гвардейцев, поспешно покидавший свой пост. Он в неосознанном взволнованном жесте смахивал платком выступивший на лбу пот. Элен насторожилась. Отец в последнее время был сам не свой, тень неразрешимой задачи поселилась на его лице.
– Эвиэль, подожди, я подойду позже.
С этими словами девушка оставила своего спутника. Она тихой тенью пробиралась, никем не замеченная, по коридорам замка, ни на миг не упуская из вида неестественно прямую спину гвардейца. Мужчина отозвал караул у тёмной неприметной двери и, замешкавшись на мгновение, приоткрыл её.