Мы движемся в сторону института, болтая, словно знакомы уже Бог знает, сколько времени.
Тата мне кажется спокойной и веселой девчонкой. Немного резковатой, но в целом такой… Правильной что ли, надежной. Не подлой. Но это только первое впечатление, и уж раскрывать душу я точно не намерена.
Да она и не требует.
Расспрашивает о том, о сем, шутит, рассказывает про препода, который у нас сопромат будет вести, зверюга, говорит. Особенно девок не любит, потому что искренне считает, что наши куриные мозги не созданы для сложных предметов.
Я коротко рассказываю про семью, про то, что сирота, и мы даже в этом сходимся. Она – тоже сирота, из родственников – только брат, да и тот не родной. При этих словах она чуть заметно морщится.
Словно неприятно говорить, или мысль какая-то не особо радостная в голове, но я особо не стараюсь разгадывать.
Мы подходим к институту, сливаясь с толпой таких же опоздунов, как и мы, поэтому я только и успеваю вертеть головой по сторонам, запоминая маршрут и радуясь, что в первый учебный день здесь не одна.
Тата ведет меня уверенно, разрезает толпу, словно маленький катер-буксир, таща за собой на прицепе, как баржу.
Мы смотрим расписание, бежим к лестнице, потому что аудитория на пятом этаже, а лифта здесь нет, когда неожиданно шум рекреаций, переполненных студентами, прорезает свист и веселый крик:
- Татка! Двигай к нам!
- Черт, - шипит Тата, - Звери! Некогда, блин.
Я поворачиваю голову в ту сторону, откуда слышался свист, и замечаю нескольких парней, по самому виду которых становится понятно, кто тут самые крутые перцы института. А если б меня вдруг взяли сомнения, то десяток крутящихся рядом с парнями девчонок, точно их бы развеял.
- Потом! – машет рукой Тата, - у нас пара!
Она делает шаг к лестнице и тут же летит назад, потому что я застываю, как столб, не двигаюсь с места.
И глаз не свожу с парней.
Привлекательных, таких полу-мажоров, полу-спортсменов, прекрасно осознающих, что они – главные звезды, самые крутые, самые залипательные.
Это так и есть.
Очень залипательные.
Особенно те, что в центре.
Братья-близнецы.
Высоченные, с шикарными улыбками, мускулистые и поджарые, как волки.
И смотрят они на меня.
И улыбки постепенно сходят с лиц.
И, наверно, что-то бы дальше случилось, но тут Тата, проявив неожиданную силу, утаскивает меня к лестнице за руку.
Я послушно передвигаю ноги, на автомате, не вслушиваясь в ее критику моего поведения и моего случившегося некстати ступора. Она ошибочно считает, что меня сразила неземная красота парней и выговаривает за это:
- Эля! Ну нельзя же так! Ну да, зверята - красавчики, конечно, этого не отнять, но не падать же им в ноги от одной улыбки! Я понимаю, ты – девочка тихая, скромная, наверно, и парней таких не видела никогда, но, поверь мне, звери – не то, что тебе нужно…
А вот это точно, Тата.
Да только поздно.
Я бегу за своей новообретенной приятельницей на первую пару, к преподавателю-зверю, и в голове ступор.
Пустота.
Шок.
Зверята, значит.
Так их тут зовут…
7. Пошлый спор.
В прошлом году я сделала одну, скажем так, ошибку. Хотя нет, не так.
Не одну. И не ошибку.
Потому что про ошибки обычно сожалеют, но это не мой вариант.
Тем не менее на ошибках учатся, дураки на своих, умные на чужих.
Я – дура. Я – на своих.
Почему называю ошибкой все же? Потому что ошибки стараются не повторять. Если на своих, конечно же. И если не совсем дура.
Я вроде как дура, но не совсем. Надеюсь.
И я вроде как не собираюсь повторять.
Потому – ошибка.
Пусть воспоминания останутся только. Горячие и будоражащие, как глоток рома в мороз. Чтоб по горлу – комом и в живот – бух! И потом только кайф, только удовольствие, только радуги, сука, перед глазами. И весь мир неожиданно радует.
По ночам лучше сны про это видеть. Тут я не против. Тут я очень даже за.
Тем летом я как раз взяла новый, свой любимый дукати мультистрада, понтового красного цвета, гоняла на нем по городу и на трассе, наслаждалась жизнью, короче говоря. Все было круто.
Конечно, я нереально упахивалась днем, ведь кредит сам себя не выплатит, а потому – мастерская, плюс клуб, где то официантка, то аниматор. Тут уж как подфартит.
У нас на юге, как известно, сезон кормит год, и я старалась изо всех сил, зная, что потом сяду на двадцатничек в месяц и буду сидеть. А мне за дукати отдавать десятку. И за комнату – пять.
Приятельницы, которых у меня, в отличие от подруг, водилось вагон, дули удивленно губы и фыркали, типа, ненормальная. Заведи себе мужика и спокойно дои его. Чего тебе надо? Красивая, горячая, парни, вон, шеи сворачивают.