Услышав голоса, он оглянулся. Перед ним стояли девушки в одинаковых коротких юбочках, в теннисках от Фреда Перри, в белых носках — выглядели они еще аппетитнее, чем прежде. Пьер с ленивой грацией поднялся со скамьи и спросил:
— Кто с кем играет?
Прежде чем ответить, двойняшки переглянулись, и Амелия сказала:
— Мы будем играть вдвоем против тебя. Какую сторону корта ты выбираешь?
— Лицом к солнцу. — Пьер достал из чехла ракетку и пошел на свою половину. С мячом в руках он остановился у края площадки.
— Готовы?
— Начинай!
Пьер ударил по мячу. Одна из сестер приняла подачу и сильным ударом отправила мяч назад. Пьер отбил его, а девушка промахнулась, и мяч отлетел в сторону. Не мешкая, юноша достал из кармана запасной мяч и приготовился к новой подаче, но, посмотрев в сторону сестер, замер от изумления.
Подойдя к упавшему мячу, Люси (или, может быть, Амелия) наклонилась, чтобы поднять его, при этом ее короткая юбочка взлетела вверх, открывая картину, при виде которой Пьера хватил столбняк, — пышные холмы ягодиц с темной кудрявой рощицей посередине. От зрелища столь бесстыдно обнаженной плоти у Пьера пересохло в горле.
— Готов? — Как ни в чем не бывало девушка вернулась продолжать игру.
Тело Пьера взбунтовалось, шорты разве что не лопались на нем. Из-за его неловкого удара мяч полетел ввысь и приземлился за кортом. Пьер стоял и смотрел, как вторая из двойняшек подбежала к мячу и наклонилась, открывая копию картины, которую он видел прежде.
Ему стало совсем не по себе.
— Не кажется ли вам, что сейчас жарковато для тенниса? — спросил он двойняшек.
Девушки невозмутимо ответили: «Нет!»
— А может, нам ненадолго прерваться?
— Зачем? Мы только начали нашу игру.
Пьер тяжело вздохнул и полез в карман за третьим мячом. «Они решили подразнить меня», — подумал он, пытаясь через карман хоть как-то успокоить свою плоть.
Только начали!.. Зато он того гляди кончит. Пьер наконец смог вытащить мяч.
— Итак, мы начинаем? Или вы продолжите поиски под деревьями?
— Нам так хорошо на солнышке, — отозвалась Люси.
— Мы прекрасно себя чувствуем, когда нам очень-очень жарко!
— Ну что же, замечательно! — сказал Пьер и решил устроить «жаркую» игру, которая им так по душе.
А в это время Эдвард и Элли неторопливо возвращались в Истлей. Элли ехала верхом, а Эдвард шел рядом. Она прислушивалась к его приятному сильному голосу, и ей захотелось спрятать и сохранить его слова в своей памяти. Она улыбнулась этим мыслям. Эдвард заметил ее улыбку.
— Что тебя забавляет?
— Ничего. — Она не могла объяснить ему причину и смущенно отвернулась.
Они немного помолчали.
— Эдвард! Это утро было… Все так чудесно. Я благодарна тебе!
Его сердце учащенно забилось.
— Я рад этому! — ответил он и отвернулся.
Так они и шли, изредка переговариваясь и слушая пение птиц.
Всю субботу гости в Истлее провели под теплым солнцем, радуясь хорошей погоде; они валялись в шезлонгах, попивая прохладительные напитки; играли в теннис, в крокет, бродили по саду или просто бездельничали.
Элли весь этот день провела у бассейна, предоставляя солнцу золотить свою кожу и удивляясь, как быстро пролетают эти замечательные часы.
Переодеваясь к обеду, представила себе, как одевались дамы в то время, когда этот дом был молод, и ей захотелось одеться так же. Она зачесала волосы наверх, уложила их в сложную прическу и надела белое платье в викторианском стиле. Высокий глухой ворот платья она заколола антикварной брошью, а под широкую юбку надела пышную, всю в сборках накрахмаленную нижнюю и обула свои ножки в белые «лодочки» на низком каблуке. Девушка была похожа на живую картину из прошлого, исполненную мастером в бело-золотистых тонах — белая одежда и теплое золото волос и кожи.
Украсив прическу розой, она посмотрела на себя в зеркало. Она увидела там незнакомую красавицу, все печали и горести которой остались далеко позади, — чувство любви к Пьеру затопило ее, ведь именно он помог ей закрыть дверь в прошлую мрачную жизнь. Радостно улыбаясь, она отправилась обедать.
Столовая в Истлее была огромной комнатой с подъемными окнами, мягкий свет горящих свечей придавал ей волшебное очарование. Изящная мебель из темного дерева контрастировала с нежным светло-кремовым цветом стен и тяжелых шелковых штор. Два больших серебряных кубка с букетами роз и бутонов магнолий украшали стол, отражаясь на зеркальной полированной поверхности.
Все было в классическом английском стиле, который очень нравился Пьеру. Он стоял и рассматривал каждую деталь комнаты, пока Люси Стортон суетилась вокруг стола, меняя гостевые карточки, чтобы освободить для себя и своей сестры место рядом с ним.
Пьера забавляли ее старания.
— Вот так будет лучше! — торжествующе проговорила она, переместив последнюю карточку. — Теперь мы сможем наслаждаться обществом друг друга! — Девушка отошла от стола и остановилась перед ним. В шелковом платье, подчеркивающем ее юное пышное тело, она выглядела очень соблазнительно. Не сдержавшись, Пьер наклонился и впился ей в губы.
— Ты не можешь это делать только с одной!
Он отпрянул, вдруг испугавшись Эдварда, и оглянулся, — вторая двойняшка стояла в дверях и улыбалась.
Пьер успокоился, когда она закрыла дверь.
— Но я не хочу оставаться в стороне. Это так грустно. — Девушка прошла в комнату. — Нам нравится все делать вдвоем, не так ли, Люси?
Ее сестра рассмеялась:
— И мы слышали, что ты можешь быть ненасытным, Пьер Хаугтон-Смайз!
Она хихикнула, и Пьер почувствовал, что его брюки становятся тесными. После игры в теннис он находился в состоянии постоянного возбуждения. Пытаясь контролировать себя, он сказал охрипшим голосом:
— Может быть, нам лучше перейти в гостиную?
— Не будь занудой! — Амелия подошла к сестре. — Эдвард показывает твоей подружке поместье, а больше никому и в голову не придет искать нас. Я предлагаю пойти в библиотеку, мы успеем до обеда сыграть в карты.
Девушки стояли обнявшись, и Амелия нежно гладила щеку сестры. Пьеру было трудно устоять перед таким предложением.
— Тогда пойдем. Любая игра в карты займет часа полтора! — Не дожидаясь девушек, он вышел в коридор.
Направляясь в библиотеку, Пьер надеялся, что Эдвард с Элли все еще бродят по усадьбе и это время будет принадлежать только ему. Он открыл дверь и предложил двойняшкам войти в большую комнату, обшитую дубовыми панелями. Затем тихо закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке — он не хотел, чтобы им кто-нибудь помешал.
Пьер подошел к конторке, взял колоду карт и бросил ее на стол. Люси с Амелией уже уютно расположились на кушетке, руки их были сплетены, а розовые соски выглядывали из-под сползающих корсажей.
— Во что сыграем? — спросил он, раскладывая колоду.
Обе девушки захихикали.
— Играем на раздевание, а игру выбирай сам!
— Вытаскиваем по одной карте из колоды. Каждый, кто вытянет червовую, бубновую или трефовую масть, что-нибудь снимает с себя.
Люси вскочила.
— Я — первая!
Пьер взял колоду, перетасовал и протянул ей.
— Тогда начинай.
Девушка вытащила четверку червей и рассмеялась. Пьер, жадно глядя на нее, произнес:
— Сними что-нибудь.
— А что ты предложишь? — кокетливо спросила она.
— Почему бы тебе не отдохнуть от платья, а заодно дать мне возможность увидеть, что скрывается под ним.
Она кивнула:
— Все будет так, как ты желаешь!
Затем не торопясь сняла с себя платье и бросила его на пол. Белье у нее было, как у настоящей шлюхи: узорные зеленые чулки поддерживал узкий кружевной пояс с подвязками и болотно-черные гипюровые штанишки.
Пьер остановил свой взгляд на ее больших круглых грудях.
— Замечательно! — пробормотал он.