Элли вернулась в комнату и почувствовала запах болезни, стоявший в ней. Она раздвинула занавески и открыла окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. С тех пор как она заболела, комната не проветривалась. Собрав одежду, Элли присела на край кровати и стала одеваться: она просунула ноги в джинсы и долго отдыхала, прежде чем натянуть их на бедра. Когда она застегивала их, то увидела, что сильно похудела. Не было сил искать какую-нибудь майку, поэтому она заправила в джинсы ночную рубашку, поверх надела свитер и накинула жакет. Ее согнуло под тяжестью одежды. Захотелось заплакать.
Совершенно измученная, она упала на стул и сжала голову руками — ей хотелось все бросить и рухнуть в постель. Вместо этого она с трудом поднялась, сняла со спинки стула сумку, кое-как убрала волосы под черный берет и взглянула на себя в зеркало. На нее уставилось бледное, изможденное лицо с пустыми, выцветшими, безжизненными глазами. Элли тяжело вздохнула и поплелась выполнять поручение.
Пьер поспешно провел девушек в свои комнаты и с облегчением опустил две сумки, которые нес.
— Вы что, камни в них прячете? — спросил он, растирая запястья.
— Все, что сделает более забавными карточные игры на уик-энде в Оксфорде! — ответила Амелия, садясь на кровать.
Люси отошла от окна и, посмеиваясь, поинтересовалась:
— С какой же начнем?
Пьер достал сигареты и, предлагая им пачку, проговорил:
— Мне кажется, что вам хочется сменить свой наряд?
Он заметил азартный блеск в устремленных на него двух парах голубых глаз.
— Предлагаю игру в чет-нечет! — Пьер закурил и выжидающе ухмыльнулся.
Амелия подошла к нему, наклонилась, и прежде чем он успел помешать, вытащила сигарету из пальцев.
— Я не совсем знаю правила игры, — сказала она, стягивая через голову красную тенниску и открывая кружевной лифчик. — Поясни.
Пьер вдруг вспомнил ощущения от прикосновения к ее упругой молодой груди и встряхнул головой. Амелия расстегнула застежку и сбросила лифчик на пол. Глаза Пьера не отрывались от ее крупных бледно-розовых сосков.
Вслед за лифчиком на полу оказалась юбка, и она осталась в красных кожаных сапогах.
— Снять? — спросила она, глядя на них.
— Нет! — Пьер возбужденно покачал головой.
Амелия недоуменно посмотрела на него, потом, догадавшись, наклонилась и стала стягивать с себя красные кружевные штанишки.
— А теперь очередь Люси?
Ее сестра спокойно лежала на кровати, одетая в зеленую тенниску и зеленые сапоги. Пьер взглянул на нее:
— Давай, Люси!
Девушка начала раздеваться: сняла тенниску, юбку…
Амелия подошла к Пьеру и поставила ногу на стол рядом с ним. Он нежно похлопал рукой по красной коже сапога.
— Какая чудесная идея! Мы никогда не делали этого в сапогах. Приступим, Люси? — выдохнула Амелия.
Такси поднялось на Холм, объехало Магдален-колледж и остановилось на стоянке.
— С вами все в порядке, милая? — Водитель помог пассажирке вылезти из машины.
Она кивнула, цепляясь за его руку. Он почувствовал, что девушка вся дрожит.
— Хотите, я разверну машину и буду ждать вас там, хорошо? — Он указал место на противоположной стороне дороги. Девушка отпустила его руку.
— Да. Это будет замечательно. Я долго не задержусь.
Он смотрел, как она, пошатываясь, шла к колледжу, и ему захотелось проводить ее. Он шагнул за ней, но потом остановился. Лучше не вмешиваться, решил он.
Взбираясь по узкой лестнице, Элли часто останавливалась, чтобы перевести дыхание. Вот и коридор. Медленно добрела она до комнаты Пьера и громко постучала в дверь. Она стояла и зябко куталась в жакет, трясясь от лихорадки. Когда она услышала в комнате чей-то голос, то решила, что это приглашение войти, широко распахнула дверь и переступила порог. В комнате стоял полумрак, но свет, пробивавшийся через полузадернутые занавески, падал на композицию из трех тел, содрогающихся на столе. Тишина в комнате нарушалась тяжелым дыханием и прерывистыми стонами.
Элли окаменела. Ей стало дурно от увиденного. Падая, она сумела удержаться, судорожно уцепившись за дверь. Сумка выпала из ее рук.
Ничего не соображая, совершенно не контролируя себя и заливаясь слезами, Элли каким-то чудом оказалась на первом этаже дома Пьера. Она прижалась головой к холодной стене, пытаясь взять себя в руки. И тут темнота поглотила ее.
Когда она очнулась, озноб почти пропал и дышать стало легче. Девушка вытерла рукавом слезы, привела в порядок одежду, глубоко вздохнула и вышла из дома. Найдя такси, она опять тяжело упала на сиденье и разрыдалась.
Эдвард отодвинул стул, встал и потянулся. Ему захотелось перекусить.
В это время постучали в дверь.
— Войдите! — пригласил он и повернулся в тот момент, когда дверь открылась.
В темном коридоре, опустив голову, стояла Элли. Он подскочил к ней, обнял за плечи и почувствовал, что ее трясет.
— Элли, что случилось?
Лицо девушки было опухшим и красным, ладонью она прикрывала глаза от яркого электрического света, а голос был слабым и нерешительным.
— Извини, Эдвард… Я… Мне некуда больше идти!
Он ласково провел ее в комнату, усадил и опустился перед ней на колени. Ее руки были холодными как лед.
— Хочешь выпить? — Она покачала головой, не поднимая глаз. Тогда он осторожно провел пальцем по ее мокрой щеке, а потом облизнул его. — Соленый!
Она посмотрела на него и слабо улыбнулась.
— Вот так-то лучше! — Он снова коснулся ее щеки и почувствовал жар. — Элли, ты давно болеешь?
— Я не знаю… может быть, неделю.
— А где же Мэдди?
— Дома. На каникулах.
Ему стало стыдно. Он не видел ее уже две недели.
Отстранившись, он заглянул ей в глаза, но она закрыла их. Сейчас она была похожа на маленькую испуганную девочку с бледным личиком под черным беретом и тонкими дрожащими руками. Он немного знал о том, где прошло ее детство. На уик-энде в Истлее она кое-что рассказала об этом ужасном доме, и вот теперь она казалась ему брошенным, беспомощным ребенком, которому так не хватает матери. Он медленно поднялся с колен и сказал:
— Ты должна отдохнуть.
Эдвард взял ее на руки и отнес в свою спальню. Там осторожно положил на кровать, сел рядом и стал помогать раздеваться. Под свитером он обнаружил ночную рубашку, влажную и липкую от пота. Что же могло заставить ее прийти к нему небрежно одетой и совершенно больной? Эдвард достал из комода чистую рубашку и протянул ей.
— Элли, переоденься, тебе будет легче.
Пока девушка одевалась, он отвернулся. Слабый дрожащий голос прошелестел за спиной.
— Эдвард, ты знал о Пьере? О том, как он любит проводить время?
Эдвард медлил с ответом. Теперь он понял, почему она оказалась здесь.
— Я не знал… Но я… догадывался как!
Он повернулся и, увидев ее поникшую, сломленную фигуру, бросился к ней. Он обнял ее, крепко прижал к себе и стал ласково гладить по голове.
— Прости меня. Я не решался тебе все рассказать.
Постепенно ее напряжение спало, и она приникла к нему, почувствовав себя спокойной и защищенной.
— Ты согрелась? — прошептал он, зарывшись в ее волосы. Она кивнула и еще теснее прижалась к нему — впервые за много дней ей было тепло и уютно.
Близость ее тела сводила Эдварда с ума.
— Ты должна лечь отдохнуть, — боясь утратить контроль над собой, произнес он.
Элли отодвинулась от него и забралась под одеяло, натянув его до подбородка.
— Не уходи! — попросила она.
Он нежно положил руку на ее лоб.
— Я никуда не хочу уходить!
Она высвободила руку и пальчиками дотронулась до его запястья.
— Ты сможешь любить меня?
Ее слова ошеломили его.
— Да, — с трудом выдохнул он, медленно опускаясь на кровать. Она доверчиво прижалась щекой к его плечу, и у него мучительно сжалось сердце.