— Опять поднялась температура. Сколько же времени она держится? — Он перевел взгляд на Тио.
— Может быть, час, мистер Тейлор.
— Какой сильный грипп. Бедная девочка. Сможем ли мы сделать так, чтобы тебе завтра стало лучше? — Он дотронулся до коробки. — Может быть, это ободрит тебя.
Чарльз открыл маленькую медную застежку.
— Боже мой! — прошептала Элли. — Чарльз, я…
— Это принадлежало моей матери.
Элли вытащила руку из-под одеяла и дотронулась до великолепной бриллиантовой диадемы, лежащей на красной бархатной подкладке.
— Это прекрасно!
— Она твоя, наденешь ее завтра вечером.
Вдруг она вспомнила Тома и улыбнулась. Она поправится до завтра, она должна!
— Чему ты улыбаешься?
Она откинулась на подушки. Наконец-то стало тепло и озноб прошел.
— Вспомнила, что мне в Париже, — сказал Том. — Напомни, когда мне станет лучше. Я все тебе расскажу.
Потом, как ребенок, она снова убрала руку под одеяло, и через минуту Чарльз понял, что она заснула.
На следующий день лучше не стало. Чарльз сидел в своем кабинете, злой и расстроенный, не отрывая глаз от красной кожаной коробки. Еще не было пяти. Он слышал, как старинные каминные чары отсчитывают минуты до начала вечера. Стемнело, но он не включал лампы. Оранжевый свет фонарей, падающий с улицы, перечеркивал комнату яркими полосами.
Росло отчаянье и одиночество. И тут он услышал стук в дверь.
— Войдите.
Подойдя к кабинету, Элли остановилась и глубоко вздохнула. С помощью Тио она умылась, оделась и наглоталась болеутоляющих. Она пойдет на обед во что бы то ни стало. Она принадлежит Чарльзу, это часть их сделки. Она толкнула дверь и переступила порог.
— Элли! — вскочил Чарльз. — Почему ты не в постели?
Она легко и непринужденно улыбнулась:
— Я пришла за диадемой. Через пять минут будет парикмахер, чтобы уложить мне волосы.
— Но, Элли… Я не уверен… — Он включил лампы, и комната наполнилась светом. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Она рассмеялась и осторожно присела в реверансе.
— Как я выгляжу?
Чарльз обнял ее за плечи и тоже рассмеялся.
— Ты… Ты выглядишь восхитительно! Подожди! — Он быстро подошел к столу, схватил коробку и отдал ей. — Диадема!
— Спасибо. Я буду готова в шесть.
Он пристально посмотрел на нее. Глаза ее неестественно блестели.
— Ты уверена, что?..
— Да, я уверена. — Скрывая головокружение, она отошла от него. — Увидимся в шесть в столовой.
Она открыла дверь, и яркий свет холла ослепил ее.
— Элли?
Она обернулась:
— Да?
— Благодарю тебя!
Она улыбнулась странной отрешенной улыбкой и вышла, закрыв за собой дверь.
В пять минут седьмого она стояла перед зеркалом, держась за спинку стула, и внимательно рассматривала отражение, выискивая недостатки в своем искусно созданном образе. Ее легкие оставались сжатыми, но она могла дышать, головокружения были короткими. Она надеялась, что сумеет справиться с ними.
Она подняла руку, поправила прическу и дотронулась до крупных бриллиантов в диадеме. Они сияли и сверкали тысячами огней при каждом движении ее головы. Их белый холодный огонь подчеркивал красоту светлых волос и великолепие красного бархата платья.
Пока Тио расправляла складки на платье, Элли видела, как тяжелые волны роскошного бархата обрисовали все изгибы ее тела. Она заметила, что тонкие бретельки ткани на обнаженных плечах подчеркивают длину шеи, и то, насколько красивы руки в длинных облегающих перчатках. Весь ее облик напоминал о временах Камелота: о рыцарях, драконах, волшебстве.
Она коснулась бриллиантовых серег в ушах — свадебного подарка Чарльза. И снова тысячи огней затанцевали вокруг нее, отражаясь в зеркале.
Наконец Элли была готова. Она отошла от стула и, превозмогая головокружение, сняла с вешалки длинную бархатную накидку. Затем приподняла платье и оценила темно-красные бархатные туфельки.
Перед тем как выйти в коридор, она посмотрела на Тио.
— Благодарю тебя, — тихо сказала она и потом улыбнулась, каждой клеточкой тела чувствуя себя леди Чарльз Тейлор. — Спокойной ночи, Тио.
Она осторожно подошла к лестнице и стала спускаться, крепко держась за перила. Услышав, что Чарльз уже в холле, она высоко подняла голову и глубоко вздохнула. Четыре года назад она заключила сделку, и сегодняшней ночью наступит ее финал. Она выполнила все условия — и скоро наступит ее черед предъявлять счет.
ГЛАВА 29
Чарльз сидел в темном холле, обхватив руками голову, и с нетерпением ожидал Джона. Свет из коридора падал на ступеньки лестницы, но Чарльз отворачивался — свет резал глаза.
Услышав шум БМВ, он открыл входную дверь и выскочил на крыльцо под ледяной дождь. Мэйкилэнд вбежал по ступенькам и похлопал Чарльза по плечу.
— Она у себя?
Чарльз кивнул.
— Тогда я прямо к ней.
Чарльз посторонился, пропуская Джона, и закрыл за ним дверь.
— Я могу что-нибудь сделать?
Джон повернулся на лестнице:
— Нет, не сейчас. Постарайся себя не взвинчивать.
Затем поспешил в комнату, откуда неслись ужасные, терзающие Чарльза звуки.
Джон вынул из кейса стетоскоп и наклонился к Элли. Она задыхалась.
— Найдите побольше подушек! — бросил он Тио, приподняв Элли под мышки. Тяжелое прерывистое дыхание раздавалось по всей комнате.
Тио принесла три больших подушки и помогла Джону положить на них Элли.
— Поддержите ее, пока я звоню в больницу.
Тио кивнула, мгновенно протиснулась между Элли и подушками и прислонилась к спинке кровати. Она помогла Элли откинуться назад, поддерживая ее в сидячем положении.
Джон достал из кейса шприц, заполнил его раствором антибиотика и быстро ввел лекарство в руку Элли. В ее глазах было страдание. Он утешающе коснулся ее руки. Элли не реагировала.
Врач перевел взгляд на Тио:
— Присмотрите за ней несколько минут! Если у нее изменится дыхание, немедленно позовите! — Она кивнула, и он пошел к двери, но на полпути остановился: — Любое, незначительное изменение!
Она снова кивнула.
— Вы молодец, — мягко сказал он и исчез в коридоре.
Чарльз ждал его внизу:
— Мы можем пройти куда-нибудь поговорить?
Чарльз провел его в кабинет и тихо закрыл за собой дверь.
— Боюсь, я должен положить ее в больницу.
Чарльз почувствовал, что внутри у него все сжалось.
— Если ты согласен, я вызову «скорую помощь» Ей как можно быстрее нужно дать кислород. — Джон посмотрел на стол. — Хм… Могу я воспользоваться твоим телефоном?
Чарльз застыл у двери.
— Чарльз?
Тот встряхнулся:
— Прости, Джон. Вот. — Чарльз прошел к столу и протянул трубку Джону.
— Спасибо. — Мэйкилэнд набрал номер, и, ожидая ответа, повернулся к Чарльзу. — Я сделал ей укол.
— Мне можно к ней?
— Ни к чему. — Джон раздраженно набирал номер. — Мужья в таких случаях только путаются под ногами. Ваша экономка прекрасно справляется.
Глядя на свои руки, Чарльз заметил, что они дрожат. Он не должен был позволять ей идти. Ведь знал же, что она слишком слаба, чтобы участвовать в приеме всю ночь. И даже не позаботился о том, чтобы отправить ее домой пораньше. Он нуждался в ее присутствии и был идиотом. Идиотом-собственником, паршивым эгоцентриком.
Он вспомнил ее бледное лицо, дрожащие пальцы и закрыл руками глаза, пытаясь не дать волю охватившему его отчаянью.
Пока она ехала на прием, ее лихорадило, лицо и тело полыхали огнем и боль в легких не отступала. Он пытался заботиться о ней, но она не обращала на это внимания. А потом он был так поглощен собственной победой и торжеством, что совсем забыл о ней.