— За что это?
Она впервые прикоснулась к нему с тех пор, как они говорили о Брайндли.
— Просто так. — Она нежно провела рукой по его лицу и исчезла в холле.
Теплый запах ее духов еще долго стоял в комнате.
Взяв с кофейного столика газету, Чарльз заметил на полу груду папок и наклонился, чтобы поднять одну из них. Он открыл папку и увидел письмо — инструкцию городской полиции. Это был официальный криминальный отчет, датированный 1965 годом. Когда он прочел несколько первых строк, то потрясенно вскрикнул и внутри у него все сжалось. Огорченный и напуганный, Чарльз быстро вернул папку на место. И вдруг его тело пронзила острая боль, как будто железная рука сдавила сердце. Он прижал руки к груди и рухнул на колени, цепляясь за камин и пытаясь вдохнуть. Последнее, что он вспомнил перед тем, как потерять сознание, были слова: «… обширные рваные раны на теле, повреждение легкого» — и имя: «Элеонора Фрейзер».
Все еще разговаривая с Тио, Элли открыла дверь в гостиную.
— О Господи! Чарльз! — Она бросилась к распростертому телу мужа, подняла ему голову и стала нащупывать пульс. Лицо Чарльза посерело, а сам он был влажен от испарины.
— Господи! Тио! — закричала Элли, повернув голову к двери. — Тио!
Экономка прибежала на зов.
— Тио, набери 999. «Скорую». Быстрее! Дай им наш адрес.
Элли пыталась приподнять Чарльза. Он был все еще без сознания.
— Скажи им, что сердечный приступ! Ты все поняла?
Тио кивнула и помчалась в холл. Наступила такая тишина, что Элли слышала, как Тио набирает номер.
— Пожалуйста, быстрее, пожалуйста, пожалуйста, — то шептала, то кричала она, повторяя эти слова снова и снова. Она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, и молилась, отодвигаясь от огня и прижимая Чарльза к себе так крепко, что он стал почти частью ее.
Это были самые длинные минуты в ее жизни… Потом она стояла на тротуаре рядом с машиной «скорой помощи», кутаясь в тяжелое шерстяное пальто Чарльза и чувствуя его запах.
— Вы с нами, милая?
Она взглянула, не понимая:
— Извините?
Молодой человек в голубой форме тронул ее за локоть:
— Вы хотите поехать со своим мужем?
Элли кивнула, он помог ей забраться в машину, и она села напротив носилок.
— С вами все в порядке, милая?
Вся дрожа, она посмотрела ему в лицо:
— Да.
Он забрался следом за ней и затянул ремни на носилках. Чарльз лежал на спине, с кислородной маской на лице. Работал кардиологический монитор, и его ритмические пульсы показывали, что Чарльз жив. Кто-то закрыл двери.
— Мы приехали вовремя, — сказал молодой человек Элли. — Он очень удачливый парень, — улыбаясь, продолжил он и в подтверждение своих слов посмотрел на часы. Потом взглянул на нее. — На самом деле, очень удачливый.
Когда машина тронулась, Элли прижала кулачок ко рту и тихо заплакала.
Кто-то похлопал ее по плечу, и она в панике проснулась.
— Миссис Тейлор?
Она растерянно посмотрела на молодого человека в белом халате, стоящего за ней. Затем села и протерла глаза.
— Да?
— Вы можете ехать домой, миссис Тейлор. Ваш муж сейчас спит, и с ним все хорошо. Вам нет смысла здесь оставаться. А утром вернетесь.
— Но… — Она взглянула на часы. — Уже прошло столько времени.
— С ним все в порядке, честное слово.
— Могу я увидеть его, прежде чем уйду?
— Да. Он все еще в реанимации. Я провожу вас к нему, а потом вызову такси.
Она опустила ноги и встала, разминая одеревеневшие руки.
— Спасибо.
— Где вы живете? — сочувственно спросил молодой врач.
— Кенсингтон, — ответила Элли и плотнее закуталась в пальто. Уставшая и измученная, она дрожала даже в одежде.
Он взял ее за руку:
— Ладно. Идемте за мной.
Они прошли по коридору в сердечно-сосудистое отделение.
В палате было темно и тихо. Покой нарушался только тихим шумом работающей аппаратуры. Врач подошел к кровати Чарльза и отодвинул ширму. Элли приблизилась к мужу.
— Сообщите на сестринский пост, когда будете уходить, — сказал доктор и оставил ее одну.
Чарльз был спокоен. С закрытыми глазами он лежал на спине, опутанный проводами аппаратуры и трубками капельниц. Он оказался сильным человеком. Минутку Элли послушала, как бьется его жизнь на мониторе, а потом низко склонилась над кроватью. Глядя на его измученное осунувшееся лицо, на тени вокруг глаз, она почувствовала, как ее печаль переходит в боль. Ей захотелось обнять и утешить его.
— Чарльз, — прошептала она очень тихо, — я хочу тебе что-то сказать.
Она нежно погладила его лоб. Кожа его была сухой и тонкой.
— Я хотела сказать…
Она замолчала. Ей показалось, что у него задрожали ресницы, и она затаила дыхание. Но он оставался неподвижен.
— Я хотела сказать, что люблю тебя.
Она откинула прядь волос с его лба и опять ласково погладила. Ее жест был полон бесконечной нежности.
— Я хотела сказать это давным-давно.
Элли выпрямилась, отошла от кровати и задвинула ширму. Молчаливая и одинокая, она побрела к сестринскому посту.
Через десять минут она села в машину и, оглядев пустынную улицу, вдруг увидела мужчину, который пересек дорогу в направлении к черному «седану». В ее памяти всплыли слова Брайндли, и она задрожала.
Откинувшись на заднем сиденье автомобиля, она постаралась расслабиться.
— Где в Кенсингтоне, дорогая?
— Эдвард-сквер. Номер четырнадцать.
Когда они тронулись с места, она оглянулась на черную машину и увидела, что та последовала за ними. В нее стал вползать страх.
— Это хорошая больница, — вдруг сказал водитель.
— Что? — Она испуганно повернулась к нему.
— Я говорю, что это хорошая больница. Хотя я не жалуюсь, что не побывал здесь.
Элли кивнула. Она вся сжалась от страха, крепко сцепив на коленях руки и обливаясь холодным потом. Спустя некоторое время она снова посмотрела назад — черная машина не отставала. Тяжелый вздох вырвался из ее груди.
— Что случилось, мэм? — Водитель посмотрел в обзорное зеркальце, чтобы увидеть ее.
— Все в порядке. — Она никому не могла сказать о своих подозрениях. И не хотела терзаться ими.
Не будь смешной, уговаривала она себя, это все твои выдумки. Но когда она откинула голову назад и закрыла глаза, страх стал еще сильнее. Она вспомнила, как Брайндли стоял у окна, изучая улицу, и, леденея от ужаса, плотнее куталась в пальто.
Темноту разорвал резкий звонок телефона. Элли испуганно села. Вот уже двадцать четыре часа она находилась в постоянной тревоге. Сон принес лишь небольшое облегчение. Она протянула руку и сняла трубку, уже заранее паникуя.
— Алло, Элли Тейлор, — со страхом сказала она.
— Элли? Это Джош, Джош Гамильтон.
Она дотянулась до лампы и включила ее. Было только пять часов утра.
— Джош? Что случилось? — Она сильно сжала трубку. — Эдвард?
— Нет, не с Эдвардом. — От его грубого, резкого тона она вздрогнула. — Это связано с Чарльзом. Он с тобой?
— Нет, Джош. Он… Ночью у него был сердечный приступ, и сейчас он в больнице.
Почувствовав, что сэр Джош ошеломлен, она поспешила сказать, что состояние Чарльза улучшается.
— Тогда лучше тебе узнать обо всем, Элли. Тебе будет трудно, очень трудно. Ты не возражаешь, если я приеду?
Все остатки сна мгновенно улетучились.
— Да, конечно. Когда?
— Сейчас.
Элли спустила ноги с кровати и встала.
— Я оденусь через десять минут, Джош.
— Прекрасно. Я постараюсь приехать побыстрее.
Он повесил трубку. Элли поспешила в ванную. Вот уже третий раз за последние сутки она была страшно напугана.
Из окна гостиной. Элли, нервничая, наблюдала, как сэр Джош вышел из машины, прихватив с собой кипу газет, и, подняв воротник, побежал к дому под дождем.
Тио уже открыла входную дверь, ожидая его, и Элли отошла от окна, направляясь ему навстречу.