***
С большим трудом уговорил он госпожу Ангелину, а Элли стала свидетельницей их долгого и напряженного разговора. Кажется, её и тут уже начинают недолюбливать. И все из-за чего? Не потому ли, что она дочь колдуна, хоть и не родная? Не хотелось представлять, что будет дальше. Неужели таким образом от нее отдалятся все?
— Фух, я все уладил, пойдем, — все та же бодрая улыбка, хотя несколько минут назад он чуть ли не поссорился со своей работодательницей. Ради нее. Это льстит и немного смущает.
Она узнала комнату бывшей племянницы хозяйки дома. Кажется, именно она пропала, и как иронично — ей предоставили комнату, если так можно выразится, мертвого человека. Набрав больше воздуха, девушка бухнулась на кровать и уставилась в потолок, наблюдая за бабочкой, летающей вверху.
— Будешь спать?
— Конечно, что за нелогичный вопрос? — неловко улыбнувшись, ответила Элли. — Заодно и отдохну, а завтра вечером поеду домой.
Кровать прогнулась от веса тела.
— Слушай, а не перепадет от него? — почти шепотом спросил он.
— Перепадет. Но сейчас мне все равно, пусть злится, что хочет делает, — Элли перевернулась на другой бок, показывая всем своим видом, что она хочет спать и посторонним не рада.
— Спокойной ночи.
Она услышала негромкий стук двери, сопровождающийся едва уловимыми звуками шагов, постепенно отдаляющимися. Вот сейчас самое время все переосмыслить. Ведьма подняла глаза и встретилась со своим отражением.
— Если ставить зеркало напротив кровати, то ни к чему хорошему не приведет… — высказав мысли вслух, она кое-как повернула его стеклом к стене, отряхнув руки. Теперь ей спокойней. Хотя смотрится это очень странно.
Облокотившись о подоконник, Элли уставилась на сад, думая о том, насколько сильно ей влетит от Адриана. Нехорошие предчувствия не покидали её душу, заставляя все внутри болезненно сжиматься от странных, неприятных ощущений. Чем больше она думала, тем больше нарастало отвращение к самой себе, она начинала замечать, что становится очень похожа не него…в частности характер.
Так давить на близкого человека из её окружения мог только он, в чем она убедилась на личном опыте. Правду гласит одно выражение — «Насилие порождает только насилие». Ведьма и подумать не могла, что способна на такие подлые и мерзкие дела.
Вывела из себя свою подругу, отпустила её на произвол судьбы в темный и густой лес, солгала Густаву и теперь не слушается Адриана.
Что пошло не так?..
Когда-нибудь все узнают о её делишках…тогда их отношение станет официально справедливым. Даже поведению Алисы сейчас она могла найти оправдание — но не своему.
Она плохая. А плохих девочек не любят.
Сонливость постепенно одолела звуки разума и ведьма, не раздеваясь, упала на кровать, сразу же заснув. Слишком трудный день. Нужно было хорошенько отдохнуть, а завтрашние заботы достанутся завтрашней Элли.
========== Глава шестнадцатая ==========
Утро наступило быстро и отчасти тревожно. Элли проснулась в холодном поту из-за комара; она заправила за уши непослушные, спутавшиеся волосы и поджала к себе колени, осмысливая увиденное.
Девушка бежала, долго бежала по маковому полю, топча под собой цветы и густую, высокую траву, из-за этого позади формировалась едва приметная тропа. Она бежит дальше, запыхается, почти падает, но успевает поддержать равновесие и мчится вперед, пока не достигает хвойного леса. На этом картина меняется, появляется только опустившийся сумрак, красный закат алел перед глазами; девушка оборачивается и не видит позади знакомой картины летнего поля, вместо нее все тот же темный хвойный лес. Зябко до дрожи. Ведьма оборачивается назад и подходит ближе, протягивает руку вперед, словно пытаясь нащупать что-то невидимое, сокрытое от глаз, то, что невозможно узреть, но почувствовать — можно.
Вытянутая рука проходит сквозь какую-то пелену, и Элли чувствует живительное тепло на кончиках пальцев, потом на руке, вплоть до плеча. Делает шаг вперед и опять лето, жара. Кажется, она начинает понимать. Где-то тут находилась грань между мирами, но её тянуло в холод и сумрак, несмотря на дышащую жизнью поляну. Наверное, потому, что она больше не принадлежит миру живых. Ведьма идет дальше, подавляя желание вернуться в Лимб; вскоре она выходит из той самой посадки и оказывается на улице. Кажется, место её гибели напрямую связано с потусторонним миром, так было почти у всех. Элли идет по знакомой улице, волна ностальгии пробивает её тело, заставляя проронить слезу по невозвратному. Её никто не замечает, для всех она невидимка, призрак, бесплотный дух, и лишь собаки озираются и тихо рычат.
Одновременно и грустно, и больно. Пять лет прошло…она уже забыла имена своих одноклассников, учителей и других знакомых, родственников, Адриан и Лоренца практически заменили ей настоящую семью, а Густав и Алиса — друзей, братьев и сестер. Она просто привыкла к тому миру, уже стала частью его, а реальность вызывала только щемящее чувство печали и тоски.
Они идет и ни о чем не беспокоится. Наконец доходит до центра села, а там магазины. Ничего не изменилось. Заходит в один из них и рассматривает лица людей; некоторых она вспомнила, а другие как казались незнакомыми — такими и остались. Подходит к прилавку и хочет взять булочку, но рука проходит сквозь нее, ведьма улыбается. Точно…она же просто беспомощный призрак в этом мире, тут она не может даже камешек поднять.
Её откидывает обратно в Лимб, да так быстро, что Элли только вскрикнуть успевает. Снова холод и тьма, но уже по-своему родные. Девушка поднимается и не видит ничего, лишь пустота пугающее смотрит в душу, словно пытаясь сожрать. Казалось, это не просто отсутствие света — темнота, словно живое создание, монстр, окружала её, затягивая в свои болезненные, губительно-сладкие объятья. Она утопает в них, как в омуте, позволяя делать с ней все, что вздумается; тьма рвет её душу на мелкие кусочки, а потом склеивает, как ни в чем не бывало, и снова раздирает, после унося боль с чувством возрождения. Это напоминало вечные муки, ад, который никогда не закончится. Она открывает глаза от странного чувства и видит проблеск света, тянется к нему, пытаясь вырваться из тьмы. Темная, вязкая грязь, коей являлась та пустота, отступает и она зажмуривается от больно бьющего в глаза света.
Видит перед собой старое кладбище и недовольно морщиться, уже не радуясь своему освобождению. Взгляд приковывает свежевырытая могила и, на несчастье свое, ведьма подходит ближе. Она видит открытый гроб, в нем лежало прогнившее тело, а вернее, его останки, обглоданные червями и опарышами.
Она смотрела на это и не испытывала никаких чувств, несмотря на то, что это была она. Каково это — еще раз осознать, что давным-давно мертва? Она чувствовала, что не умерла, но и не жила. Детские годы пролетели быстро, незаметно, словно вспышка фотоаппарата, а время, проведенное в потустороннем мире, показалось ей насыщенней и дольше, чем при жизни.
На этом нить видения обрывается, и она просыпается, настоящая она, а не та, что была во сне. На сонных глазах наворачиваются слезы, и Элли заново переживает все, на этот раз намного болезненней и сильнее. Закрывая рот рукой, чтобы никто не услышал её всхлипов, ведьме спустя время удается расслабиться и успокоиться.
— Интересно, сколько время?.. — она бросает взгляд в окно; снаружи слабо розовел рассвет, значит, примерно семь часов утра.
Хотелось еще поваляться в кровати, что она и сделала: обняв подушку, она легла на живот и закрыла глаза без намерения заснуть, вдруг опять приснится кошмар. Только недолго Элли так пролежала. В дверь постучали, и девушка недовольно хмыкнула, даже не желая отвечать, не говоря уже о том, чтобы встать и открыть.
— Элли, ты спишь? Если не отзовешься, я войду… — этот голос невозможно было не узнать.
Но она молчала. Он не зайдет без её разрешения.
— Как хочешь.
Ведьма уловила звук открывающегося засова и скрипучий звук отворенной двери. Похоже, она ошибалась. Кровать здорово прогнулась под весом дополнительного тела, и девушка еле сдержалась, чтобы на лице не дернулась ни одна мышца, несмотря на удивление.