— Как хорошо, что гроза закончилась, верно? — смотря сквозь витрину, спросила Екатерина.
— Да, и правда — хорошо…
========== Глава тридцать первая ==========
Влад запутался. После того, как ведьма проявила настойчивость, желая помочь ему, он навсегда перестал понимать ее, больше он и представить не мог, что же руководило ее мыслями и действиями, сама ее природа никак не давалась ему, как он не пытался просчитать ее шаги. Все было непонятно и непредсказуемо, а он почему-то поверил ей. То ли она слишком хорошо играла, то ли это он и вовсе расклеился, что попался на ее удочку. Элли больше не казалась ему такой, как прежде, она будто потихоньку становилась все больше похожей на Адриана. Это рисковало стать серьезным препятствием. Он не мог знать, что она выкинет в следующий раз. Но упускать такую возможность не хотелось.
Она пообещала, что поможет всем, чем может, но только если ее не разочаруют его мотивы.
Но алхимик не станет так просто доверяться ей, для начала он хотел убедится в искренности ее намерений, для чего потребуется подвергнуть ведьму парочке испытаний, что покажет ее уровень ее уверенности в своих действиях, потому что отрицать возможность обмана было как минимум глупо и рискованно. Чем больше алхимик размышлял над ситуацией, тем больше таяли его сомнения на этот счет.
Но чего она хочет этим добиться? Вопрос на время поставил его в тупик.
Единственное, что пришло в голову — или ведьма хочет помочь Катерине, или сделать ему какую-нибудь гадость. На другие варианты он даже не рассчитывал, да и девчонка стала странно себя вести в последнее время, часто оглядывается, бесцельно бродит по округе, ходит, словно дерганая. Так она себя не вела даже в первую неделю их совместного проживания.
— Как ты думаешь, чем руководствуется ведьма? — как-бы между прочим спросил Влад достаточно громко, чтобы его услышала моющая посуду девушка.
Екатерина резко обернулась, немного испуганная внезапностью вопроса.
— А почему вы меня об этом спрашиваете? — тихо выдала девушка, вновь погружаясь в свое дело.
— Просто мне кажется, что ты знаешь, — решив не тянуть кота за хвост, сказал Романов, буравя Катю взглядом, из-за чего той становилось откровенно некомфортно. — О чем вы разговариваете каждый раз? Отвечай честно, я не верю, что вы говорите о пустяках и девчачьих вещах, — язвительно процедил алхимик, подбираясь ближе к девушке. Он понимал — если достаточно сократить расстояние — она не сможет взять себя в руки и что-нибудь, да выпалит. Её слабые места было невероятно легко обнаружить, как палец о палец ударить. — Я слушаю, — почти у самого уха девушки тихо сказал Влад, устроившись так, чтобы четко видеть её лицо.
Лицо девушки отображало внутреннюю борьбу, руки неловко елозили по посуде, чуть не роняя её, взгляд приобрел заметную рассеянность, казалось, будто она сейчас не на вопрос отвечать будет, а подписывать приговор на собственную казнь. Хотя для нее так оно и было. Сглотнув, Катерина случайно опрокинула стакан и, когда попыталась поднять осколки, то её рука оказалась окрашена в полоски красного цвета. Порез был серьезным, но в замешательстве девушка попросту не обратила на него внимание и продолжила собирать стеклышки, усиленно думая над ответом. Для такого случая у нее не было выдуманного оправдания.
— Прекрати, иначе весь пол будет в крови, — присев рядом, алхимик осторожно убрал руки девушки от злосчастных стекол. Ему не нравилось смотреть, как она размазывает собственную кровь по полу, пытаясь порезанными пальцами собрать остатки прежде целого стакана. Было очень неприятно, и при виде ран на хрупких пальцах у Романова срабатывала эмпатия, отчего, перед тем, как помочь Катерине, он сначала брезгливо взглянул на свою ладонь.
Девушка опомнилась и резко убрала руки от источника боли, подскочив с места.
— Простите, я все уберу, — выпалила она и кинулась за тряпкой.
От страха, что поведение выдает её с потрохами, девушка готова была расплакаться, но не могла, как будто давно выплакала все свои слезы, остался только дикий страх и нервозность.
— Потом с кровью управишься, сейчас лучше обработай порезы, иначе так можно и болезнь какую-то подхватить, — строго отчеканил Романов, забирая тряпку из рук удивленной девушки.
Катерина недоверчиво косилась на него, не веря своим глазам, но во время обрабатывания ран успокоилась, хоть процесс был болезненный. Между фалангами пальцев застрял мелкий осколок, поэтому волей-неволей пришлось позволить алхимику вытащить стекло, хоть этого Катерина опасалась, ведь кто его знает? Но к превеликому удивлению девушки все прошло спокойно и вовсе не в привычно-агрессивной манере, веяло каким-то равнодушием, в хорошем смысле.
Влад же не беспокоился, все равно рано или поздно он узнает, она, как всегда, не сможет и дальше молчать. Надавить психологически на нее было проще простого, но эта наивность была только в пользу. Катя скривилась, жмуря глаза, когда перекись водорода способствовала появлению белой пенки по контурам порезов, промытых от крови. Ей оставалось только удивляться, каким сильным было влияние эмоций.
— У Элли просто проблемы в своей… семье, а выговориться некому. Она выглядит радостной, но это не так, Адриан, тот колдун, ведет себя очень холодно, — спустя некоторое время сказала девушка, пытаясь придать своему голосу максимальную твердость, чтобы не дай Бог он не поверил ей. — Она говорит, что часто плачет, а из-за того, что больше ей не с кем поговорить… она и разговаривает со мной, — не без запинок ответила Катерина, стараясь для убедительности смотреть в глаза. Сейчас на карту поставлена её свобода, значит бороться нужно до конца.
Даже если кажется, что все уже давно потеряно.
Романов удивленно приподнял брови.
Слова девушки звучали весьма убедительно и правдоподобно, он готов был ей прямо сейчас безоговорочно поверить. Но, решив все списать на то, что сама Катерина навряд ли бы придумала такое, алхимик все-таки решил рискнуть и довериться её словам.
Но не помешает проверить все на достоверность.
— Она много говорила о колдуне?
— А можно без этого вопроса? Просто она не одобрит, если я все расскажу, — попыталась отпереться от прямого ответа, Екатерина, чувствуя, как напряжение постепенно нарастает. Решив чем-то отвлечь внимание, девушка начала убирать бинт и прочие медикаменты.
Влад и правда немного отвлекся, к пребольшому счастью Катерины.
Но, как только она закончила свою возню, алхимик продолжил настаивать на своем.
— Много говорит, — наконец-то сказала девушка, тяжело вздохнув.
В душе она просила прощения у Элли за то, что придумывает про нее наглую ложь, чтобы самой спастись. Девушке было ужасно совестно, ей казалось, что после побега придется долго благодарить ведьму, чтобы хоть как-то загладить вину. Разговор сильно не затянулся, потому что говорить было больше не о чем. Екатерина умыла лицо холодной водой, заглядевшись на собственное отражение. Она очень изменилась с тех пор: похудела, под глазами появились едва заметные мешки, выражение лица выдавало напряженность и в глазах мелькало постоянное беспокойство, которое невозможно искоренить до тех пор, пока она здесь.
Разочарованная собственной изменившейся внешностью, Катя морально готовилась к завтрашнему дню.
По плану ведьма должна прийти именно завтра и наедине поговорить с Романовым, обсудить детали, а может быть, кое-что еще. Ей же оставалось только оставаться в стороне и наблюдать, порой включаясь в игру, если вдруг понадобится её помощь. Элли не раз предупреждала её, что если она не будет предельно осторожна и сдержанна — все полетит к чертям собачьим, причем на редкость серьезный тон ведьмы и решительный взгляд вселил в Катерину надежду на то, что все обязательно пройдет успешно. Для нее ведьма — идеал, эталон красоты и спасительница.
День обещал быть тяжелым.
Но оно того стоит — ведь на кону её свобода и жизнь.
***
Стоило ведьме переступить порог этого дома — она тут же почувствовала неприятную атмосферу, как будто воздух был пропитан покрытой кровью тайной и в самом помещении витал запах мела и гари. Унылая декорация, ничем не примечательный дизайн, одиноко стоявшая в самых разных местах мебель — все это мгновенно бросалось в глаза; угадывалась незаинтересованность хозяина в состоянии собственного поместья. Одно лишь радовало глаз — паутина клочьями не свисала с потолка, на поверхности столов, полок и прочих составляющих интерьера не было пятисантиметрового слоя пыли, и она прекрасно знала, чья это заслуга.