Все эти платонические мотивы, пронизанные у Максима Тирского коренным дуализмом божества и мира, ни в коей мере не являются у него результатом каких-то собственных философских исканий. Никаких таких исканий у Максима и вообще не было; он просто передает и всячески риторически расцвечивает школьную традицию, приплетая сюда уже отмеченные у нас перипатетические, стоические и кинические элементы, а также демонологию, веру в чудеса, всяческие суеверия, нимало не заботясь о последовательности и внутренней соединенности всех этих противоречащих друг другу учений.
По самой своей внутренней сущности Максим Тирский был не философ, а ритор, берущий материал своих изысканных декламаций из философии. Случайно высказанные им философские взгляды отнюдь не прикрывают риторической сущности его творчества, так что это последнее отличается типичными для II в. н.э. чертами неслаженности, доходящими до отсутствия всякого метода.
§ 2. Коллекционеры
Универсальная концепция философии мифа, которую мы найдем только в неоплатонизме III в. н.э., могла возникнуть лишь после использования всякого рода частичных подходов к изображению древней мифологии. В этот век второй софистики наиболее популярным из частичных подходов к мифу было риторическое изображение мифа и его стоически-киническая моралистика. Кроме того, в это время, как и ранее, существовала самая причудливая смесь этих разнородных подходов к мифологии, правда, с неуклонным стремлением поместить ее во главу угла. Поскольку, однако, наша работа не является работой по истории античной литературы, но мы пытаемся извлечь из античной литературы только то, что более или менее близко к современному пониманию эстетики, то характеризовать совершенно различных античных авторов и даже их перечислять вовсе не входит в нашу задачу. Тем не менее, помимо всего изложенного у нас выше, пожалуй, стоит хотя бы кратко остановиться на некоторых именах, особенно глубоко связанных с коллекционерством, потому что метод коллекционирования всяких исторических или литературных материалов вообще и античных мифов в частности, конечно, есть то, что предшествует универсальной концепции мифологии у неоплатоников и что было соблазном для многих их предшественников, еще не познавших задач подлинного универсализма. Из коллекционеров остановимся на Аполлодоре, Элиане и Атенее.
1. Аполлодор
Под этим именем до нас дошла так называемая «Библиотека» в трех книгах, содержащая очень тщательное и систематическое изложение древней греческой мифологии. Кто был в действительности ее автором, установить невозможно. Долгое время она приписывалась известному грамматику II в. до н.э. Аполлодору Афинскому, которому принадлежало, между прочим, знаменитое сочинение «О богах» в 24 книгах, широко использованное Порфирием, Ямвлихом и Сопатром. Однако К. Роберт[61] доказал на основании лингвистических и стилистических признаков, а также на основании упоминания в «Библиотеке» одного автора I в. до н.э., что это сочинение могло быть написано не ранее 61 г. до н.э., а скорее всего в конце I – начале II в. н.э. Еще патриарх Фотий (IX в.) и Цец (XII в.) располагали полными экземплярами «Библиотеки», доводившими изложение до смерти Одиссея. Наш текст заканчивается, а лучше сказать – обрывается, на подвигах Тезея. Некоторым восполнением недостающей части могут служить две сохранившиеся «Эпитомы» (сокращенные изложения).
Содержание «Библиотеки» следующее.
1) Теогония (I 1 – 44), где излагаются истории сторуких, циклопов и титанов (1 – 5), борьба Зевса с Кроносом (6 – 7), история потомства титанов (8 – 9), потомства Земли и Моря (10 – 12), потомства Зевса (13 – 27), Посейдона (28), история Аида и Персефоны (29 – 33), а также Гигантомахия (34 – 38) и победа над Тифоном (39 – 44).
2) Потомство Девкалиона (I 45 – 147). Здесь речь идет о Прометее (45), его сыне Девкалионе (46 – 48) и потомстве последнего, включая Мелеагра и охоту на калидонского вепря (67 – 73), Адмета (104 – 106) и Ясона с походом аргонавтов и Медеей (107 – 146).