18, 47 – 49. А между тем, Веллей 12, пожалуйста, перестань демонстрировать вашу полнейшую невежественность. Ты утверждаешь, что конус, цилиндр и пирамида представляются тебе более прекрасными, чем шар: поистине это что-то новое в оценке зрительного впечатления! Но пусть они будут прекраснее, во всяком случае на вид, чего мне, однако, не кажется; действительно, что может быть прекраснее той фигуры, которая одна содержит в себе все остальное, которая не может иметь никакой шероховатости, никакой неровности, никаких углов, никаких изломов, никаких выпуклостей, никаких впадин? И так как существуют две превосходные формы, в объемных телах – шар (так мы переводим слово sphaira), а в плоских – круг или окружность, что по-гречески называется cyclos, то только две эти формы обладают той особенностью, что все их части совершенно подобны друг другу и крайняя точка отстоит от средней на такое расстояние, на какое средняя от высшей, а ничто не может быть более гармоничным 13. Но если вы не видите этого, потому что никогда не занимались математикой 14, так неужели же вы, занимаясь изучением природы, не смогли заметить даже того, что эта равномерность движения и устойчивость структуры не могут существовать ни в одной другой фигуре? А почему не может быть ничего невежественнее ваших обычных утверждений, когда вы заявляете, что сама эта вселенная вовсе не обязательно круглая и может оказаться, что это какая-то иная фигура, потому что бесчисленное множество других миров обладает другими формами. А если бы Эпикур 15 знал, сколько дважды два, он бы, конечно, такого не говорил. Но, как говорит Энний, оценивая на вкус, что является наилучшим 16, Эпикур забыл о небесном своде.
34, 87. И если все части мироздания таковы, что не может быть ничего лучшего и ничего более прекрасного, посмотрим, случайно ли это или это совершенство было бы невозможно без участия божественной мысли и провидения 17. Если, следовательно, лучше то, что является совершенным по природе, чем то, что достигло совершенства благодаря искусству, и если искусство не создает ничего без участия разума, то, конечно, следует признать, что и природа обладает разумом. Как же можно, созерцая статую или картину, знать, что здесь потребовалось искусство, глядя издалека на движущийся корабль, не сомневаться, что он движется благодаря расчету и искусству, рассматривая солнечные или водяные часы, понимать, что они показывают время не случайно, а благодаря искусству, а вселенную, которая охватывает и эти искусства, и их мастеров, и все остальное, считать лишенной мысли и разума? Ведь если бы кто-нибудь привез в Скифию или в Британию глобус, который недавно создал наш друг Посидоний 18, при каждом повороте которого можно увидеть те же движения солнца, луны и пяти планет, которые происходят на небе каждый день и каждую ночь, кто бы из этих варваров усомнился, что этот глобус обладает совершенным разумом?
51, 127. …Божественное провидение приложило немало стараний, чтобы мир был вечно украшен, чтобы всегда были в нем и все виды животных и деревьев и всего, что растет на земле.
58, 145 – 146. Прежде всего глаз человека способен весьма тонко различать многое в тех искусствах, которые оцениваются зрением, в живописи, керамике, чеканке, а также в движениях и жестах тела; глаз способен оценить прелесть и упорядоченность, и так сказать, «пристойность» (decentia) красок и форм, и другое, еще более важное: ибо он способен познать и нравственные достоинства и недостатки; по одному виду мы узнаем разгневанного и доброжелательного, веселого и страдающего, энергичного и вялого, мужественного и робкого. Точно так же замечательно искусен в своей способности суждения и слух, различающий все разнообразие звуков голоса, флейты, арфы, интервалы, все многообразные различия в тембре голоса – звучный, глухой, мягкий, хриплый, низкий, высокий, гибкий, грубый. Также весьма тонко суждение обоняния и осязания. Для удовлетворения и услады этих чувств изобретено, пожалуй, еще больше всякого рода искусств, чем хотелось бы. Ведь всем известно, как распространены у нас парфюмерное, кулинарное и косметическое искусства.
III 11, 27 – 28. Ведь у Ксенофонта 19 Сократ спрашивает, откуда получили бы мы ум, если бы его не существовало во вселенной. И я спрашиваю, откуда речь, откуда ритм, откуда мелодия? Если только мы не думаем, что солнце, когда подойдет ближе, разговаривает с луной, или что вселенная звучит в мировой гармонии, как считает Пифагор 20. Все это, Бальб 21, создание природы, и природы не художественной, по выражению Зенона 22 (мы еще будем говорить, что это такое), но природы, приводящей в действие все своими движениями и изменениями. Поэтому мне понравилась речь о соразмерности и гармонии природы, которая, по твоим словам, как бы связана беспрерывной родственной цепью. Мне не нравилось только, что ты утверждал, что этого не могло бы быть, если бы ее не объединял единый божественный дух. Но эта гармония существует благодаря силам природы, а не воле богов, ей присуще это своеобразное согласие, которое греки называют симпатией (sympatheia), но чем сильнее эта гармония, тем меньше следует признать за ее причину божественный разум.