Тот же из вас, кто храбрее, на бой пусть скорее дерзает».
Так объявил им глашатай, и, грозное слово услышав,
145Затрепетали сердца и у самых бесстрашных лягушек,
Но Вздуломорда, поднявшись, их речью такой успокоил:
«Други, не я убивал Крохобора и даже не видел,
Как он погиб: верно, сам утонул он, резвясь у болота,
В плаванье нам подражая. А эти гнуснейшие мыши
150Вздумали ныне меня обвинять. Ну, тем лучше. Изыщем
Способ мы раз навсегда весь их род уничтожить коварный.
Вот что я вам предложу и что кажется мне наилучшим: 502
В броню себя заковавши, мы сомкнутым строем, все рядом
Станем у края болота, на самом обрывистом месте,
155Чтобы, когда устремятся на нас ненавистные мыши,
Каждый ближайшего мог супостата, за шлем ухвативши,
Вместе с оружием грозным низвергнуть в пучину болота.
Там уже, плавать бессильных, мы быстро их всех перетопим,
Сами же мы, мышебойцы, трофей величавый воздвигнем».
160Речью такой убедил он лягушек облечься в доспехи:
Голени прежде всего они листьями мальвы покрыли,
Крепкие панцири соорудили из свеклы зеленой,
А для щитов подобрали искусно капустные листья.
Вместо копья был тростник у них, длинный и остроконечный,
165Шлем же вполне заменяла улитки открытой ракушка.
Так на высоком прибрежье стояли, сомкнувшись, лягушки,
Копьями все потрясали, и каждый был полон отваги.
Зевс же богов и богинь всех на звездное небо сзывает
И, показав им величье войны и воителей храбрых,
170Мощных и многих, на битву огромные копья несущих,
Рати походной кентавров подобно иль гордых гигантов,
С радостным смехом спросил, не желает ли кто из лягушек
Иль за мышей воевать. А Афине промолвил особо:
«Дочка, быть может, прийти ты на помощь мышам помышляешь,
175Ибо под храмом твоим они пляшут всегда с наслажденьем,
Жиром, тебе приносимым, и вкусною снедью питаясь?»
Так посмеялся Кронид, и ему отвечает Афина:
«Нет, мой отец, никогда я мышам на подмогу не стану,
Даже и в лютой беде их: от них претерпела я много:
180Масло лампадное лижут, и вечно венки мои портят,
И еще горшей обидою сердце мое уязвили:
Новенький плащ мой изгрызли, который сама я, трудяся,
Выткала тонким утком и основу пряла столь усердно.
Дыр понаделали множество, и за заплаты починщик
185Плату великую просит, а это богам всего хуже.
Да и за нитки еще я должна, расплатиться же нечем.
Так вот с мышатами… Все ж и лягушкам помочь не желаю:
Не по душе мне их нрав переменчивый, да и недавно,
C битвы когда, утомленная, я на покой возвращалась,
190Кваком своим оглушительным не дали спать мне лягушки,
Глаз из-за них не сомкнувши, я целую ночь протомилась.
И, когда петел запел, поднялась я с больной головою.
Да и зачем вообще помогать нам мышам иль лягушкам:
Острой стрелою, поди, и бессмертного могут поранить.
195Бой у них ожесточенный, пощады и богу не будет.
Лучше, пожалуй, нам издали распрей чужой наслаждаться».
Так говорила Афина. И с ней согласились другие.
Тотчас все боги, собравшись, пошли в безопасное место.
Временем тем комары в большие трубы к сраженью
200Вражеским станам обоим знак протрубили, а с неба
Зевс загремел Громовержец, начало войны знаменуя.
Первым Квакун Сластолиза — тот в первых рядах подвизался —
Метким копьем поражает в самую печень по чреву:
Навзничь упал он, и нежная шерстка его запылилась.
205С грохотом страшным скатился, доспехи на нем зазвенели. 503
Этому вслед Норолаз поражает копьем Грязевого
Прямо в могучую грудь. Отлетела от мертвого тела
Живо душа, и упавшего черная смерть осеняет.
Острой стрелою тут в сердце Свекольник убил Горшколаза.
210(В брюхо удар Хлебоеда на смерть Крикуна повергает:
Наземь упал он стремглав, и от тела душа отлетела.
Гибель героя увидев и мщеньем за друга пылая,
Камень огромный, на жернов похожий, схватил Болотняник,
В шею метнул Норолазу; в глазах у того потемнело.
215Тут уже жалость взяла Травоглода, и дротиком острым
Он упредил нападенье врага. Но и сам поплатился:
Ловко копьем дальнолетным в него размахнулся Облиза,
Меток удар был, под самую печень копье угодило.
Он на Капустника, по побережью бежавшего, яро
220Ринулся, но, не смутившись, тот сам обратил его в бегство.
В воду злосчастный упал и живой уж не выплыл, багровой
Кровью окрасил болото, и, вздутый, с кишками наружу,
Долго еще труп героя у берега горестно бился.)
Творогоед же от смерти и на берегу не сберегся.
225В ужас пришел Мятолюб, когда Жирообжору увидел:
Бросивши щит, он проворно спасается бегством к болоту.
Соня Болотный убил знаменитого Землеподкопа
[А Водорад поразил беспощадно царя Лизопята,]
Тяжким булыжником череп ему раскроив. Размягченный
230Из носу мозг его вытек, и кровью земля обагрилась.
Соне Болотному смерть причинил Блюдолиз безупречный,
Дротик свой бросив, и тьма ему взоры навеки покрыла.
Это увидел Чесночник и, за ноги труп расторопно
Крепкой рукою схвативши, в болото Болотного бросил.
235Тут за убитого друга герой Крохобор заступился,
Ранил жестоко Чесночника в печень, под самое чрево.
Тело простерлось бессильно, душа же в Аид отлетела.
Болотолаз, то увидев, горсть грязи швырнул в Крохобора:
Тина лицо облепила, он зрения чуть не лишился.
240Гневом вспылал Крохобор и, могучей рукой ухвативши
Камень из долу огромный — земли многолетнее бремя —
В Болотолаза метнул его яростно. Вся раздробилась
Правая голень его, и, подрубленный, пал он на землю.
Тут и Пискун на него напустился и сильно ударил
245В чрево. Проникло в утробу копье глубоко, и, как только
Крепкой рукою копье извлек из брюха противник,
Тотчас наружу за ним и все внутренности потянулись.
Видя, что на побережье от смерти не убережешься,
Еле плетясь и измученный страшно, сраженье покинув,
250В ров Зерногрыз пробирался, чтоб гибели лютой избегнуть.
В пятку копьем уязвив, поразил Хлебогрыз Вздуломорду.
(Позже, хоть раненный тяжко, он вынырнул вновь из болота.)
Видя, что дышащий трудно во прахе простерт Вздуломорда,
К первым рядам устремившись, копье в него Луковник бросил,
255Но уцелел крепкий щит, и копья острие в нем застряло.
Также и дивный Полынник, в сражениях равный Арею,